Ничего интересного в спинке дивана вы не найдете, заявляю ответственно, как опытный диванорисечер. Я изучала ее регулярно: деревяшка, обмотанная ватой и тряпками, вот и все. На моем - тряпка зеленая, и я дырявлю ее глазами всегда, когда такая же зеленая тоска на душе. Ну, так у меня повелось: легче мысленно рассказать все молчаливому четвероногому другу, чем одушевленным нифиганепонимающим в моих проблемах слушателям.
Однажды
( Read more... )( Read more... )тоже скоропостижно стал свободным.
Спросив «как муж» и получив традиционное «объелся груш» и прочий список лексических конструкций, помогающих перевести в шутку неловкость сообщения, что счастливое семейное положение изменилось на еще более счастливое, приятель вдруг встал в стойку охотничьего сеттера на утином болоте. Нет, польстила, пожалуй: он стал похож на суслика, вытянувшегося столбиком и принюхивающегося к острому пряному аромату какой-то суслинской еды, заколосившейся в степи.
Оказывается, Суслик недавно вернулся из экзотического путешествия за семь морей и очень-очень хотел показать мне запечатленных на видео всяких слонов и дикобразов.
Я автоматически выполнила пару традиционных русских гостеприимных поясных поклонов и велком-полукругов руками, мол, милости просим и вас, и ваших слонов и дикобразов, а сама внутри просто обмерла сперепугу.
Во-первых, больше года из мужчин, кроме коллег по работе, моим собеседником был только диван. Причем к телу был допущен исключительно он.
Во-вторых, беду мы поровну делили с небольшой такой еще моей дочерью, характером уже со Шварценеггера, но размером пока с пятиклассницу. Дочь размером с ребенка фактически вела дома хозяйство, пока я крутилась на трех работах, писала мне ядовитые смски «ужин не готовишь - хотя бы майонеза купи», воевала с вечно ломающейся стиральной машинкой и категорически не оставалась ночевать у бабушки. Она чувствовала за меня ответственность и старалась быть рядом. Даже о том, что ее в прошлом благополучный непьющий папенька по неведомым причинам сбился с пути и вакуум от отсутствия алкоголя заполнил героином, мелкая дочь узнала раньше меня. Когда я, наконец решилась ей, резко повзрослевшей, объяснить, почему не сохранилась наша дружная в прошлом семья, она пожала плечами: «От тебя он прятался, и ты все время работала, а я-то днем из школы приходила. Я просто сказать не решилась – тебя очень жалко было».
Ну и как, скажите на милость, я должна была ей объяснить, мол, слоны и дикобразы тоже кончатся лежанием на диване, только в подзабытой позе на спине?
Я не была к этому готова, но все же чувствовала: плацдарм надо расчистить. Сказав от имени дивана себе «сколько можно», и «ты же живая», и «между прочим, ты уже год не замужем, а живешь стерильно, будто он в командировку уехал» и «блин, тебе не надоело, что он каждую неделю дверь выламывает из-за пустых (увы, пустых!!!) подозрений - ты имеешь право на новую жизнь» и даже «дура-дура-дура!» я решилась на отчаянный шаг. Выдохнув, как перед прыжком с парашютом, я призвала в подельницы свою маму:
- Але, маааа, у меня вечером встреча, ну, ты понимаешь, забери маленькую после школы к себе…
- Понимаю. Но она же не пойдет!
- Ну, уговори, скажи, что меня до утра не будет. Я сама не могу… И ключи у нее забери.
- Ты с ума сошла? Когда она давала мне свои ключи? У нее же только вместе с руками что-то оторвать можно.
- Мам, ну что же мне теперь, сто лет под замком сидеть? Скажи, что я велела дубликат сделать, все время же теряет.
- Наташенька, твой ребенок сам решает, что правильно, вот привяжет меня к батарее и уйдет…
- Привяжите сегодня друг друга, но дайте, наконец, мне от батареи отвязаться! - взмолилась я и пошла открывать дверь сусловидному погонщику слонов.
Суслик вывалил на хрустнувший журнальный столик пару повозок с фруктами, которыми смело можно было бы накормить стадо из ста-ста пятидесяти слоноголов, сунул кассету в видик, поводил носом, отыскивая в воздухе, наверно, свои степные сусличьи афродизиаки, и сразу пошел в атаку: одну руку на коленку, вторую на пуговицы, третью… А, нет, размечталась - дальше коленки слоновий пастух двинуться не успел, в дверь кто-то зазвонил.
Я жутко смутилась и испугалась.
Ну попробуйте на минутку представить: провинциальная барышня, которая десять лет была непробиваемо замужем и даже за год от верности не отвыкла, с полной головой библейской мудрости и заветов бывшей пионерки и строителя коммунизма – как я могла открыть кому-то дверь, когда в моей квартире какой-то МУЖЧИНА???
- Нетттт!, - зашипела я, - я не открою, сиди тихо!
- А кто это, - удивился Суслик, - бывший что ли?
- Не знаю кто, не он – он мою дверь как пушинку выносит, я уже и не ремонтрую, на паре гвоздей держится. Соседка за солью, но - не дыши!
Не дышать пришлось минимум полчаса. Неведомый визитер оказался на удивление упрямым и настойчивым. Терзание дверного звонка и стук в дверь прерывались только на телефонные звонки – очевидно, что кто-то сбегал с пятого этажа к будке у подъезда, слушал длинные гудки и снова взлетал на пятый, чтобы продолжать долбиться в дверь.
Можете представить мое состояние? Ведьма, за которой гонится вся испанская инквизиция, наверняка чувствовала бы себя менее затравленной. Суслик, однако, оказался обладателем такой же крепкой нервной системы, как дверной мучитель: один успевал вцепиться в коленку и в пуговицу в короткий промежуток, пока второй кубарем катился с пятого этажа к телефонной будке.
На исходе часа, когда дверь снова угрожающе затрещала, мое терпение кончилось и злость оказалась сильней боязни конфуза.
- Убери лапы с моей ноги и уберись уже сам, - рявкнула я на опешившего Суслика, - я хочу посмотреть, кто такой хилый весь вечер ломится в мою злополучную дверь!
В этот момент хлипкий косяк не выдержал, гвоздь выскочил, и на рухнувшей двери, как на салазках, в квартиру въехала … моя зареванная доча.
Она со свистом доехала до середины прихожей, носом уткнулась в мужские ботинки и завершила паровозный гудок неожиданным уточнением:
- АААААААМАААААМММААА, я забыла в холодильнике свой йогурт!
Пояснение для непосвященных: линекса и бифидумбактрима тогда в глубинке в глаза никто не видел, и всякие расстройства в животе мы по-деревенски лечили живыми кефирами. И как раз накануне местный детский врач, которого моя мелкая с яселек уважительно звала АйболитАлексеич, прописал нехитрую процедуру и нашей семейке.
Дальше все шло уже мирно: я вытурила невозмутимого Суслика, ронявшего по пути свои ананасы и еще целившегося к коленке; позвонила маме, которая, как выяснилось, несмотря на свои мудрые шестьдесят лет, поняла из моих намеков, что я задерживаюсь на деловой встрече и сама отправила внучку с визитом в холодильник; мы снова приладили дверь к косяку, для надежности вколотили третий гвоздь и сели доедать фрукты, которые наронял по дороге невезучий Суслик.
- Дочь, а ты знаешь, что такое импотент?
- Примерно догадываюсь. У него будут проблемы?
- У этого – точно нет. Но ведь мог и нормальный человек в гости зайти.
- Мам, а ты могла б не с бабулей, а со мной напрямую договариваться. Замок ведь изнутри был закрыт, я ключ вставить не могла и подумала, что с тобой что-то случилось. Могла по стене на пятый вертикально влезть…
Знаешь, брат-диван, я победила ту старую историю: смешно вспоминать и дочкиного папочку, и тех сусликов, давно оставшихся в другом далеком городе, в прежней, уже не моей, жизни. Победила верность недостойному ее мужчине, победила деревенскую застенчивость и оглядку на мораль соседей. Все страхи позади, и дверь крепка, и мужчина, который теперь рядом, тоже.
Но с дочкой с тех пор обо всем договариваюсь напрямую. Ну мало ли: дверь-дверью, но и доча уже размером не с пятиклассницу.
