![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
orlovanatalyaВагон подскакивает, будто машинист хочет встряхнуть его, как калейдоскоп, чтобы мы упали и сложились в живом разноцветном узоре. Наша подружка Смирнова ловко заняла местечко на лавочке. Ленка шепчет мне на ухо:
- Посмотри, посмотри. Все локти друг в друга втыкают, а она сидит, ножки свои со всех сторон разглядывает. Знает, что ноги – высший класс, и плевать ей на толпу, если у нее такие ножки. Фемина!
Я смотрю. Скучающая Смирнова задумчиво вертит перед собой удобными поношенными туфлями, по-балетному вытягивая носок. Мужчины покорно перешагивают через ее акробатические упражнения - с такими хореографическими дамами никто не спорит. Да уж, дядя с портфелем помахивать в метро ногами не стал бы, и Ленка моментально сложила цепочку: любуюсь собой – прическа важнее землетрясения – знаю себе цену - настоящая женщина. Сейчас, поди, целую историю придумает на этом. Ленка виртуозно умеет достраивать. Из пустяшных деталей, как из кубиков, вырастают ажурные замки.
Я не помню, когда Ленка появилась в моей жизни. Возникла на фоне моря. Сейчас в моде виртуальные сообщества, а раньше компании были шумные, выпивающие, кухонные... У нас внезапно сложилось загорающее сообщество: пишущая екатеринбургская братия, группами и поочередно, ездила отдыхать в приморский городок Очаков, который мы шутя звали «наш украинский город русской славы». Терпеливая мама одной суперкомпанейской подруги-журналистки принимала нас всех, штуками и стопками, с детьми и чемоданами, в небольшой квартирке в пятиэтажке, ворча под нос, «делайте, что хотите, но постельное с собой возите – я стирать не нанималась». Народ разнополыми разновозрастными кучками спал на диване, на полу, на кухне и на балконе. Дети подрастали и уходили ночевать на берег, под лодки. Если бы кто-нибудь поставил года на три видеокамеру возле бара "Корсар", а потом перемотал бы запись на большой скорости, мог бы получиться забавный мульт: вот я лежу на песке, разглядываю сиреневую раковину и шутливо бросаю ее в нашего друга Серегу, который неподалеку пьет пиво, а вот через год Ленка идет по тому же песку наступает босой ногой на сиреневый обломок, чертыхается и садится на тот же стул, что, в нашем кино, «только что» отодвинул Серега. Мы год за годом ходили по берегу след в след, подминали под загорелые животы песок, нагретый спинами наших же друзей, смотрели на один и тот же теплоходик, везущий толпу в панамах из Николаева в Одессу и обратно. Мы валяемся на пляже, пьем пиво, видим синее небо, сиреневую ракушку и белый теплоход. А Ленка потом приезжает в холодную уралмашевскую квартиру и пишет:
Мы поодиночке выбираемся на песок и наблюдаем, как тихо погибает день. Последние отдыхающие, подхватив полотенца и зонтики, отправляются ужинать, солнце садится. А по кромке прибоя, в сторону, противоположную закату, один за другим бредут с неудачной охоты пляжные фотографы. С видом усталых мародёров, до смешного нелепые в век китайских "мыльниц", эти дон-кихоты курортной фотографии тащат понуро свои громоздкие аппараты и каждый свою, особую "завлекалочку". Кто деловитую обезьянку в красной юбке, кто искусственную пальму и павлина под мышкой, кто ведет под уздцы грустного пони с челкой и бархатным седлом. И начинает казаться: что где-то там, где вода смыкается с горизонтом, и уже неразличимы свечки пирамидальных тополей, по частям, по кусочкам разбирают рай, и потрёпанные кофры наших контрабандистов полны сокровищ, и они предназначены тем, кто взыскует волшебного улова. Садись и считай: скромные жемчужницы, которым морской царь вырвал языки, а в створки, сочащиеся голубой йодной кровью, вложил крупные горошины молчанья. Идеально круглые, продолговатые, с синим, розовым, сливочным отливом - они валидол и мята морских глубин. И чародеи кладут их под язык перед прорицаниями. А вот горьких "черных принцесс" даже опытные колдуны избегают. С ними имеет дело только тот, кто уже не боится смерти. Еще, если покопаться, ты увидишь - раковины с оранжевыми шипами, раковины с большими перламутровыми губами и раковины-трубы. Их причудливые спирали - точный слепок издаваемого звука. Их песню можно услышать прежде, чем она прозвучит. Ну и потом у самого донышка, ай, осторожно, немного ядовитых морских звёзд в нездешней опушке колючего сияния. Улов невелик. Не великий улов. Вот и всё, что им досталось. А сказки и поныне - бьют хвостами в пучине, лежат, крепко захлопнутые, на дне. Старятся и умирают, никем не прочитанные. И мерцающая скороговорка их жизни переходит постепенно в сухой конспект известняка...
... как легкий трепет чуда, который все равно исчезает, медленно, краска за краской, растворяясь от грубых прикосновений, оставляя в руках - туман, а на раковинах - кружева предсмертной пены. И колибри глядят вокруг тусклыми глазами надувных игрушек, змей-искуситель обернулся подержанным удавом, а дерево добра и зла - куском пластмассы. А фотографы сбрасывают свой скарб у ваниного вагончика, привязывают к кабинке для перевоплощений грустного пони, втыкают в песок пальму, берут пива и достают нарды, они больше никуда не торопятся. Удав спит в холщовой кошёлке, и обезьяна-старушка ужинает ириской, и мне почему-то кажется, что в пыльном нутре одного из безнадежно устаревших аппаратов, еще горячем от дневного солнца, все-таки спрятан мутный негатив, на котором, ей-богу, есть слабая тень, удивительно похожая на рай, которого никто никогда не видел. Но, может быть, согласно правящему этим мирком притяжению, обманет и она, как обманывает пресная вода здешних степей, которая непременно на последнем глотке превращается в морскую.
Это, к слову, просто цитата из ее рассказика о том, как кто-то спер тридцать гривен в перукарне у парикмахерши Наташи.
Осенью я взяла Ленку к себе в отдел на телевидение, копирайтером. Нет, не потому, что задохнулась от удивления над ее талантом - литературный дар далеко не всегда конкурентное преимущество. Ленке в тот момент зарплата была нужнее, чем изысканный стиль для сценариев промороликов. Грубая материальная реальность случайно дала мне возможность позабивать телевизионные гвозди ее литературным микроскопом. И, вздыхая, суровой редакторской рукой я упрощала ее тексты «под формат». Прости меня, господи…
Помню, сидим мы на подоконнике в выставочном зале после какого-то очередного перформанса (Ленка – коренной житель творческой уральской богемы – частенько выводила меня в какие-то забавные интеллигентные, но крепко выпивающие сборища) и я спрашиваю:
- Лееен, а чего тебе для счастья не хватает?
А она, не задумываясь:
- Тишины. Мне, чтоб писать, нужно только немножко тишины…
Десяток лет спустя тот год превратился в хронологический отрезок в истории наших жизней - и стал казаться каким-то особенным. На тот же момент вкус этой особенности был осязаемо горьковатым: решившись, наконец, турнуть взашей «не оправдавших» мужей, мы обе резко поменяли жизнь, взяв под мышку ребятишек, и трудно пробивали себе дорогу, как на ярмарке разложив перед публикой все свои умения. Необходимость зарабатывать короткие деньги не способствует долгой тишине. Мир был сдержанно неприветлив, присматривался, медленно разжимал кулаки, и, пока я не пошла «в рост», мы с Ленкой допоздна сидели в заставленной аппаратурой монтажке, бегали из своего промерзшего северного крыла отогреваться к дизайнерам и художникам, делили на двоих не только кабинет, чайник и зеркало, но даже компьютер – с техникой в редакции было не богато.
Мы даже говорили «нам пришла почта» - потому что оба ящика открывали на одном экране и паролей друг от друга не ставили. Какие в такой коммуне нафиг секреты? Тем более, что личная жизнь у нас обеих тайнами не кудрявилась: у меня «не оправдавшим» оказался не только муж, но и человек, на которого я возлагала надежды, Ленка же, напротив, уже снова была не одна и питала к новому мужу нежное уважение, что ни к каким сюрпризам в почтовом ящике не располагает. Так что писала она только тексты к роликам и свои прозрачные печальные рассказы – про парикмахершу, про продавщичку из обувного, про вожатую из пионерлагеря, про разных женщин, сквозь немытые окна своих пятиэтажек терпеливо высматривающих вдали, где-то за давно не ремонтированной крышей городской поликлиники, алые паруса.
Однажды нам (нам, хихи) с Ленкой даже пришло письмо от Татьяны Толстой. Что-то там, мол, дали ознакомиться, не бездарно, определенно есть искра, трудитесь и толкайтесь, желаю удачи и верю в ваш успех. И совет – участвовать в литературных конкурсах рунета. Пишите, дескать, про любовь – у вас получится.
Ленка, осененная крестом животворящим наследницы дара Толстых, решилась и отправила свой сборник рассказов «Тень ведьмы» в Тенёты – новорожденный на тот момент конкурс русской онлайн-литературы – и в ожидании результатов начала в два раза чаще бегать с художниками курить.
Курила-курила, курила-курила, а потом пришла с круглыми глазами: «Попала в финал. Теперь – народное голосование».
- Ну и че у тебя с народом? Голосует стройными рядами?
- Да у меня пока фанатов нет. Я не умею народную любовь организовывать, а там все, наверно, опытные.
- М-дя… Ладно, не печалься, золотая рыбка, что-нибудь придумаем. Ну хоть знакомых оповестим, что ли? – я поплевала на руки и села за клавиатуру, – Или мы не журналисты и у нас не килограмм адресов в контактах? Вот ща всему килограмму и зарядим.
Друзья мои, - задушевно нацарапала я в своей общенародной рассылке, - моя коллега и подруга Лена – начинающий, но, клянусь мамой, чертовски одаренный писатель. Трудом и талантом пробилась она в финал рунетского литературного конкурса, жаждет признания и гонораров, но для этого ей нужна наша нетрудная помощь. Если лень, можете даже не читать ее опусы (хотя я бы рекомендовала) – но утрудитесь кликнуть вот туточки по ссылке. Обещаю: когда Ленка станет великой и известной писательницей, автографов вам не пожалеет. За сим заранее благодарна, ваша Н.
Спамерской ненависти мы, по неразвитости, еще тогда не испытывали, и «Ваша Н» - то бишь я - отважно копирнула в список рассылки всю свою личную базу емейлов, победно щелкнула по клавиатуре и Ленку по носу и отвалила по редакторским делам с наказом: «Сиди теперь в инете и бди, закрутится счетчик или нет. И звони, ежли че».
Через полчаса у меня в кармане затренькал мобильный. Не Ленка. Номер в базе не определился, но показался почему-то неприятно знакомым. Трубка уныло вздохнула:
- Ну вот опять у тебя из-за меня проблемы. Ни на что я не гожусь… Я чудовище…
Бля… То есть – ба… Человек, «не оправдавший надежд»: голос, словно с того света – год не виделись-не созванивались, даже узнала не сразу. Откуда ты, призрак, - изумилась я, пропуская мимо ушей его стенания. «А что, тебе никто ничего не сказал? – недоверчиво пробубнил Призрак, - ну я тогда попозже позвоню» - и, как положено, растаял в небытие.
Через минуту позвонила Ленка, растерянная, будто только что увидела, как наша прима-ведущая новостей исполняет в прямом эфире стриптиз. «Да что случилось-то?» - не разобрав ничего из ее намеков я метнулась в офис.
В двух словах, история приключилась такая. В длинный список получателей закрался зависший где-то в архиве недобитым адрес бывшего-не оправдавшего. На что этот любитель эпистолярного сопливого самолюбования тут же настрочил – как им предполагалось, трогательный – ответ. Мол, сердце дрогнуло и бла-бла-бла, подругу твою читать не буду, зачем мне опыты деревенских доморощенных Жорж Санд, но-повод-написать-давно-хотел-поговорить-важно-значение в моей жизни-по-прежнему-и-может-быть-еще-больше-нет-таких-не-могу-себе-простить-и-не-попробовать-ли и все в этом духе. Ну и, видимо, также, как я, поплевал себе на руки и клацнул по клавиатуре. Причем, как выяснилось, не по кнопке "Ответить", а ненароком по соседней -«Ответить всем». Всей этой толпе… Ой-е…
Должна я вам сказать, друзья мои, что не такие уж вы и отзывчивые. Моя рассылочка не привела к массовому походу адресатов на клик. Зато после получения оригинального бонуса получатели сразу застрочили: мол, сударыня, переписка возникла такая увлекательная, что и рассказы читать расхотелось. Что там у вас в пятой серии с рабыней Изаурой ожидается? Ленка, стоящая на часах у компьютера, даже курить бегать перестала. Я посмотрела в ее глаза и поняла: надо что-то делать.
И в третий раз старик закинул невод. «Друзья мои, - написала я благодарным читателям, - по нелепой случайности в ответ на мою рассылку по вашим адресам ушло очень личное письмо. Надеюсь на вашу скромность - удалите, плиз, не читая. А почитайте лучше конкурсные рассказы моей подруги Лены, давайте же поможем юному дарованию, в конце-то концов!»
Теперь-то, с высоты прожитых в интернете лет, я понимаю, что негуманно искушать хороших людей. Естественно, только после третьего письма большинство из них выудили из корзин и мою рассылку, и ответный вой койота на мусорной куче. Кто посочувствовал, кто потроллил ядовито, кто просто поржал. Но Ленка в конкурсе вошла в тройку – что, впрочем, обязательно произошло бы и без моего «дружеского участия». Потому что пишет она так, что встаешь к окну и начинаешь ждать: вот-вот откуда-то из-за поликлиники появятся алые паруса.
Я, собственно, и вспомнила тот наш с ней год, потому что прочла по ссылке в ЖЖ один ее рассказик про мартовское море и снова удивилась тому, как несуетливо, из штрихов, деталей, намеков и всякого обыденного мусора достраивает она неспешные невеселые истории, как удается ей «ловить краски». Хорошие, ребята, мы посты пишем, только торопливые, сплошь из глаголов. Мы бежим, работаем, берем, мы видим море и теплоход. А Ленка не спешит, тихонько и грустно, как струны, перебирает слова, пробует их на вкус, на терпкость и шершавость, и «cлова эти, как цветные ракушки на песке – зовут куда-то, обещают что-то».
Сейчас, в ЖЖжизни, слава богу, никто уже не пришлет в ответ ни нелепого письма, ни запоздалой телеграммы. И Ленке уже не нужна «массовка» - печатается где-то, получает какие-то гранты и дипломы. Только, по-моему, редко: для счастья ей по-прежнему не хватает тишины. Но хоть и нет сейчас никакого народного голосования – а все же, друзья мои, советую, вы ее почитайте.
- Посмотри, посмотри. Все локти друг в друга втыкают, а она сидит, ножки свои со всех сторон разглядывает. Знает, что ноги – высший класс, и плевать ей на толпу, если у нее такие ножки. Фемина!
Я смотрю. Скучающая Смирнова задумчиво вертит перед собой удобными поношенными туфлями, по-балетному вытягивая носок. Мужчины покорно перешагивают через ее акробатические упражнения - с такими хореографическими дамами никто не спорит. Да уж, дядя с портфелем помахивать в метро ногами не стал бы, и Ленка моментально сложила цепочку: любуюсь собой – прическа важнее землетрясения – знаю себе цену - настоящая женщина. Сейчас, поди, целую историю придумает на этом. Ленка виртуозно умеет достраивать. Из пустяшных деталей, как из кубиков, вырастают ажурные замки.
Я не помню, когда Ленка появилась в моей жизни. Возникла на фоне моря. Сейчас в моде виртуальные сообщества, а раньше компании были шумные, выпивающие, кухонные... У нас внезапно сложилось загорающее сообщество: пишущая екатеринбургская братия, группами и поочередно, ездила отдыхать в приморский городок Очаков, который мы шутя звали «наш украинский город русской славы». Терпеливая мама одной суперкомпанейской подруги-журналистки принимала нас всех, штуками и стопками, с детьми и чемоданами, в небольшой квартирке в пятиэтажке, ворча под нос, «делайте, что хотите, но постельное с собой возите – я стирать не нанималась». Народ разнополыми разновозрастными кучками спал на диване, на полу, на кухне и на балконе. Дети подрастали и уходили ночевать на берег, под лодки. Если бы кто-нибудь поставил года на три видеокамеру возле бара "Корсар", а потом перемотал бы запись на большой скорости, мог бы получиться забавный мульт: вот я лежу на песке, разглядываю сиреневую раковину и шутливо бросаю ее в нашего друга Серегу, который неподалеку пьет пиво, а вот через год Ленка идет по тому же песку наступает босой ногой на сиреневый обломок, чертыхается и садится на тот же стул, что, в нашем кино, «только что» отодвинул Серега. Мы год за годом ходили по берегу след в след, подминали под загорелые животы песок, нагретый спинами наших же друзей, смотрели на один и тот же теплоходик, везущий толпу в панамах из Николаева в Одессу и обратно. Мы валяемся на пляже, пьем пиво, видим синее небо, сиреневую ракушку и белый теплоход. А Ленка потом приезжает в холодную уралмашевскую квартиру и пишет:
Мы поодиночке выбираемся на песок и наблюдаем, как тихо погибает день. Последние отдыхающие, подхватив полотенца и зонтики, отправляются ужинать, солнце садится. А по кромке прибоя, в сторону, противоположную закату, один за другим бредут с неудачной охоты пляжные фотографы. С видом усталых мародёров, до смешного нелепые в век китайских "мыльниц", эти дон-кихоты курортной фотографии тащат понуро свои громоздкие аппараты и каждый свою, особую "завлекалочку". Кто деловитую обезьянку в красной юбке, кто искусственную пальму и павлина под мышкой, кто ведет под уздцы грустного пони с челкой и бархатным седлом. И начинает казаться: что где-то там, где вода смыкается с горизонтом, и уже неразличимы свечки пирамидальных тополей, по частям, по кусочкам разбирают рай, и потрёпанные кофры наших контрабандистов полны сокровищ, и они предназначены тем, кто взыскует волшебного улова. Садись и считай: скромные жемчужницы, которым морской царь вырвал языки, а в створки, сочащиеся голубой йодной кровью, вложил крупные горошины молчанья. Идеально круглые, продолговатые, с синим, розовым, сливочным отливом - они валидол и мята морских глубин. И чародеи кладут их под язык перед прорицаниями. А вот горьких "черных принцесс" даже опытные колдуны избегают. С ними имеет дело только тот, кто уже не боится смерти. Еще, если покопаться, ты увидишь - раковины с оранжевыми шипами, раковины с большими перламутровыми губами и раковины-трубы. Их причудливые спирали - точный слепок издаваемого звука. Их песню можно услышать прежде, чем она прозвучит. Ну и потом у самого донышка, ай, осторожно, немного ядовитых морских звёзд в нездешней опушке колючего сияния. Улов невелик. Не великий улов. Вот и всё, что им досталось. А сказки и поныне - бьют хвостами в пучине, лежат, крепко захлопнутые, на дне. Старятся и умирают, никем не прочитанные. И мерцающая скороговорка их жизни переходит постепенно в сухой конспект известняка...
... как легкий трепет чуда, который все равно исчезает, медленно, краска за краской, растворяясь от грубых прикосновений, оставляя в руках - туман, а на раковинах - кружева предсмертной пены. И колибри глядят вокруг тусклыми глазами надувных игрушек, змей-искуситель обернулся подержанным удавом, а дерево добра и зла - куском пластмассы. А фотографы сбрасывают свой скарб у ваниного вагончика, привязывают к кабинке для перевоплощений грустного пони, втыкают в песок пальму, берут пива и достают нарды, они больше никуда не торопятся. Удав спит в холщовой кошёлке, и обезьяна-старушка ужинает ириской, и мне почему-то кажется, что в пыльном нутре одного из безнадежно устаревших аппаратов, еще горячем от дневного солнца, все-таки спрятан мутный негатив, на котором, ей-богу, есть слабая тень, удивительно похожая на рай, которого никто никогда не видел. Но, может быть, согласно правящему этим мирком притяжению, обманет и она, как обманывает пресная вода здешних степей, которая непременно на последнем глотке превращается в морскую.
Это, к слову, просто цитата из ее рассказика о том, как кто-то спер тридцать гривен в перукарне у парикмахерши Наташи.
Осенью я взяла Ленку к себе в отдел на телевидение, копирайтером. Нет, не потому, что задохнулась от удивления над ее талантом - литературный дар далеко не всегда конкурентное преимущество. Ленке в тот момент зарплата была нужнее, чем изысканный стиль для сценариев промороликов. Грубая материальная реальность случайно дала мне возможность позабивать телевизионные гвозди ее литературным микроскопом. И, вздыхая, суровой редакторской рукой я упрощала ее тексты «под формат». Прости меня, господи…
Помню, сидим мы на подоконнике в выставочном зале после какого-то очередного перформанса (Ленка – коренной житель творческой уральской богемы – частенько выводила меня в какие-то забавные интеллигентные, но крепко выпивающие сборища) и я спрашиваю:
- Лееен, а чего тебе для счастья не хватает?
А она, не задумываясь:
- Тишины. Мне, чтоб писать, нужно только немножко тишины…
Десяток лет спустя тот год превратился в хронологический отрезок в истории наших жизней - и стал казаться каким-то особенным. На тот же момент вкус этой особенности был осязаемо горьковатым: решившись, наконец, турнуть взашей «не оправдавших» мужей, мы обе резко поменяли жизнь, взяв под мышку ребятишек, и трудно пробивали себе дорогу, как на ярмарке разложив перед публикой все свои умения. Необходимость зарабатывать короткие деньги не способствует долгой тишине. Мир был сдержанно неприветлив, присматривался, медленно разжимал кулаки, и, пока я не пошла «в рост», мы с Ленкой допоздна сидели в заставленной аппаратурой монтажке, бегали из своего промерзшего северного крыла отогреваться к дизайнерам и художникам, делили на двоих не только кабинет, чайник и зеркало, но даже компьютер – с техникой в редакции было не богато.
Мы даже говорили «нам пришла почта» - потому что оба ящика открывали на одном экране и паролей друг от друга не ставили. Какие в такой коммуне нафиг секреты? Тем более, что личная жизнь у нас обеих тайнами не кудрявилась: у меня «не оправдавшим» оказался не только муж, но и человек, на которого я возлагала надежды, Ленка же, напротив, уже снова была не одна и питала к новому мужу нежное уважение, что ни к каким сюрпризам в почтовом ящике не располагает. Так что писала она только тексты к роликам и свои прозрачные печальные рассказы – про парикмахершу, про продавщичку из обувного, про вожатую из пионерлагеря, про разных женщин, сквозь немытые окна своих пятиэтажек терпеливо высматривающих вдали, где-то за давно не ремонтированной крышей городской поликлиники, алые паруса.
Однажды нам (нам, хихи) с Ленкой даже пришло письмо от Татьяны Толстой. Что-то там, мол, дали ознакомиться, не бездарно, определенно есть искра, трудитесь и толкайтесь, желаю удачи и верю в ваш успех. И совет – участвовать в литературных конкурсах рунета. Пишите, дескать, про любовь – у вас получится.
Ленка, осененная крестом животворящим наследницы дара Толстых, решилась и отправила свой сборник рассказов «Тень ведьмы» в Тенёты – новорожденный на тот момент конкурс русской онлайн-литературы – и в ожидании результатов начала в два раза чаще бегать с художниками курить.
Курила-курила, курила-курила, а потом пришла с круглыми глазами: «Попала в финал. Теперь – народное голосование».
- Ну и че у тебя с народом? Голосует стройными рядами?
- Да у меня пока фанатов нет. Я не умею народную любовь организовывать, а там все, наверно, опытные.
- М-дя… Ладно, не печалься, золотая рыбка, что-нибудь придумаем. Ну хоть знакомых оповестим, что ли? – я поплевала на руки и села за клавиатуру, – Или мы не журналисты и у нас не килограмм адресов в контактах? Вот ща всему килограмму и зарядим.
Друзья мои, - задушевно нацарапала я в своей общенародной рассылке, - моя коллега и подруга Лена – начинающий, но, клянусь мамой, чертовски одаренный писатель. Трудом и талантом пробилась она в финал рунетского литературного конкурса, жаждет признания и гонораров, но для этого ей нужна наша нетрудная помощь. Если лень, можете даже не читать ее опусы (хотя я бы рекомендовала) – но утрудитесь кликнуть вот туточки по ссылке. Обещаю: когда Ленка станет великой и известной писательницей, автографов вам не пожалеет. За сим заранее благодарна, ваша Н.
Спамерской ненависти мы, по неразвитости, еще тогда не испытывали, и «Ваша Н» - то бишь я - отважно копирнула в список рассылки всю свою личную базу емейлов, победно щелкнула по клавиатуре и Ленку по носу и отвалила по редакторским делам с наказом: «Сиди теперь в инете и бди, закрутится счетчик или нет. И звони, ежли че».
Через полчаса у меня в кармане затренькал мобильный. Не Ленка. Номер в базе не определился, но показался почему-то неприятно знакомым. Трубка уныло вздохнула:
- Ну вот опять у тебя из-за меня проблемы. Ни на что я не гожусь… Я чудовище…
Бля… То есть – ба… Человек, «не оправдавший надежд»: голос, словно с того света – год не виделись-не созванивались, даже узнала не сразу. Откуда ты, призрак, - изумилась я, пропуская мимо ушей его стенания. «А что, тебе никто ничего не сказал? – недоверчиво пробубнил Призрак, - ну я тогда попозже позвоню» - и, как положено, растаял в небытие.
Через минуту позвонила Ленка, растерянная, будто только что увидела, как наша прима-ведущая новостей исполняет в прямом эфире стриптиз. «Да что случилось-то?» - не разобрав ничего из ее намеков я метнулась в офис.
В двух словах, история приключилась такая. В длинный список получателей закрался зависший где-то в архиве недобитым адрес бывшего-не оправдавшего. На что этот любитель эпистолярного сопливого самолюбования тут же настрочил – как им предполагалось, трогательный – ответ. Мол, сердце дрогнуло и бла-бла-бла, подругу твою читать не буду, зачем мне опыты деревенских доморощенных Жорж Санд, но-повод-написать-давно-хотел-поговорить-важно-значение в моей жизни-по-прежнему-и-может-быть-еще-больше-нет-таких-не-могу-себе-простить-и-не-попробовать-ли и все в этом духе. Ну и, видимо, также, как я, поплевал себе на руки и клацнул по клавиатуре. Причем, как выяснилось, не по кнопке "Ответить", а ненароком по соседней -«Ответить всем». Всей этой толпе… Ой-е…
Должна я вам сказать, друзья мои, что не такие уж вы и отзывчивые. Моя рассылочка не привела к массовому походу адресатов на клик. Зато после получения оригинального бонуса получатели сразу застрочили: мол, сударыня, переписка возникла такая увлекательная, что и рассказы читать расхотелось. Что там у вас в пятой серии с рабыней Изаурой ожидается? Ленка, стоящая на часах у компьютера, даже курить бегать перестала. Я посмотрела в ее глаза и поняла: надо что-то делать.
И в третий раз старик закинул невод. «Друзья мои, - написала я благодарным читателям, - по нелепой случайности в ответ на мою рассылку по вашим адресам ушло очень личное письмо. Надеюсь на вашу скромность - удалите, плиз, не читая. А почитайте лучше конкурсные рассказы моей подруги Лены, давайте же поможем юному дарованию, в конце-то концов!»
Теперь-то, с высоты прожитых в интернете лет, я понимаю, что негуманно искушать хороших людей. Естественно, только после третьего письма большинство из них выудили из корзин и мою рассылку, и ответный вой койота на мусорной куче. Кто посочувствовал, кто потроллил ядовито, кто просто поржал. Но Ленка в конкурсе вошла в тройку – что, впрочем, обязательно произошло бы и без моего «дружеского участия». Потому что пишет она так, что встаешь к окну и начинаешь ждать: вот-вот откуда-то из-за поликлиники появятся алые паруса.
Я, собственно, и вспомнила тот наш с ней год, потому что прочла по ссылке в ЖЖ один ее рассказик про мартовское море и снова удивилась тому, как несуетливо, из штрихов, деталей, намеков и всякого обыденного мусора достраивает она неспешные невеселые истории, как удается ей «ловить краски». Хорошие, ребята, мы посты пишем, только торопливые, сплошь из глаголов. Мы бежим, работаем, берем, мы видим море и теплоход. А Ленка не спешит, тихонько и грустно, как струны, перебирает слова, пробует их на вкус, на терпкость и шершавость, и «cлова эти, как цветные ракушки на песке – зовут куда-то, обещают что-то».
Сейчас, в ЖЖжизни, слава богу, никто уже не пришлет в ответ ни нелепого письма, ни запоздалой телеграммы. И Ленке уже не нужна «массовка» - печатается где-то, получает какие-то гранты и дипломы. Только, по-моему, редко: для счастья ей по-прежнему не хватает тишины. Но хоть и нет сейчас никакого народного голосования – а все же, друзья мои, советую, вы ее почитайте.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2011-04-09 07:56 am (UTC)Я читала и очень надеялась, что за Лену много людей проголосует.
Отрывок из "Тридцати гривен" понравился и заинтересовал, сейчас буду читать полностью.
no subject
Date: 2011-04-09 08:59 am (UTC)no subject
Date: 2011-04-09 11:05 am (UTC)Живите в гармонии и взаимопонимании с собой, миром,и со всем прекрасным и позитивным!Всегда и везде!
Мира, тепла, доброты и спокойствия в вашем доме, и в сердце!
С Днем рождения!!!
no subject
Date: 2011-04-09 11:06 am (UTC)no subject
Date: 2011-04-09 03:01 pm (UTC)no subject
Date: 2011-04-09 12:25 pm (UTC)no subject
Date: 2011-04-09 03:02 pm (UTC)no subject
Date: 2011-04-09 04:12 pm (UTC)то, что ты синим выделило - как синий подснежник, правда
сначала захотелось пошутить типа "не бездарно, определенно есть искра,желаю удачи",
но вообще-то и шутить даже не хочется - вы обе чрезвычайно талантливы!!!
И
если вдруг завтра закручусь и не окажусь тут - с наступающим!
вы обе фантастичны
если надо где за вас обеих проголосовать - я первая побегу!!!
no subject
Date: 2011-04-09 04:15 pm (UTC)ну в смысле я - Марина
no subject
Date: 2011-04-09 04:48 pm (UTC)no subject
Date: 2011-04-09 04:47 pm (UTC)Без таких вот звоночков...
Date: 2011-04-11 04:11 am (UTC)Re: Без таких вот звоночков...
Date: 2011-04-11 06:23 am (UTC)