orlovanatalya | Спасибо, безумная Родина, за графов-медведей и за любовь

Скучна и беспросветно занудна жизнь почтенного австрийского бюргера. Подумайте сами: рецепт Захер-торта ненароком придуман в 1832 году и с той поры не меняется. Ледяное вино Айсвайн из подмороженного винограда деловитые австрийские монахи успешно продавали уже в XIX в. Первое кафе открылось в Вене в 1683 году – надо же было где-то посидеть за чашечкой кофе в честь изгнания надоедливых османских узурпаторов. Рупрэхтскирхэ заложена примерно в седьмом веке, и то, что главный святой этой церкви - покровитель соляных торговцев, дает основание предположить, что лавку с солью тут будет выгодно держать еще в ближайшую тысячу лет. В среднем окне этой церкви сохранилась самая старая в Вене роспись по стеклу: эти увальни даже во время чумы стекло разбить не удосужились Больше ста лет в кафе «Моцарт» возле Оперы подают яблочный штрудель, а самые большие шницели семья Фигльмюллеров в нашем любимом ресторанчике жарит с 1905 года. Тоска, ей богу. Как прадед валял в сухарях телячьи отбивные трехмиллиметровой толщины размером с небольшой аэродром, так и праправнук сможет продолжать этот сочный бизнес под смешным девизом «Здесь шницели растут!». Никакого тебе разнообразия, унылая стабильность и благополучие.

То ли дело у нас: стоит тебе только открыть какую-нибудь отечественную медоварню-самоварню-баранкогнульню – как бац! - или опричники, или дефолт, или сталинские репрессии, или налоговая проверка пришла, или война, или новый российский закон, или смутные времена, или конкуренты и рейдеры, что суть всё одно и то же. Только зазеваешься – раскулачат, расстреляют, эскпроприируют, аренду повысят, НДС возьмут, скучать некогда. Смысла создавать что-то на века и голову передачей семейных традиций забивать нет никакого – все равно доходы от твоего труда достанутся чьим-то чужим отпрыскам. Посему полный простор для творчества, постоянное обновление, и самые распространенные древности у нас – позавчерашний батон в еще не снесенных Собяниным ларьках, просроченный сыр в гастрономе и самолеты ТУ-154, догоняющие по возрасту венские достопримечательности. Зато столько приятной суеты! Это штрудель, млин, можно без ремонта эксплуатировать – а у нас перманентная модернизация. Не то взорвешься.

В общем, вы поняли: в Австрию нашему человеку на Новый год ездить скучно. Даже самолет, несмотря на всеобщий коллапс, светопреставление и ледяные дожди, взлетел и приземлился точно по расписанию, безобразие какое-то.

Одна радость: соотечественники. Они вечны и вездесущи, они не оставят вас без воспоминаний и обязательно доставят не одну веселую минуту. В какой бы компании вы бы ни путешествовали, там обязательно найдется своя прима-балерина, теряющаяся и опаздывающая, в отличие от австрийских самолетов. Буржуйский лайнер может уже полчаса пыхтеть на взлетной полосе, а наша прима будет загружать дешевую выпивку в дьюти-фри, приговаривая: "не дрейфь, Танька, мы ж зарегистрированные, без нас никуда не улетят". Наличие таких специальных людей широкой русской души в поездке непреложно, как правила полетов бутербродов и закон нечетного числа мужских носков. Поэтому мы почти не удивились тому, что одна из семеек прихватила с собой в экскурсионный тур для изучения истории Вены вечноорущего девятимесячного младенца; что три динамично шоппингующих ростовских дамы таскали дорожные сумки, не только равные своему росту и весу, но и повторяющие индивидуальные очертания их попиков; что одной из туристок забальзаковского возраста только за день до отлета вернули забытый в России чемодан, и она так и повезла его назад нераспакованный, в коконе из синего домодедовского стрейча. Мы сопереживаниями нашим нескучным соотечественникам сильно не заморачиваемся, предпочитаем заранее изучить путеводители, отзывы бывалых в интеренете и проложить свой маршрут вместо групповых экскурсий. Я и в этот раз еще дома все проштудировала, а в самолете уже спокойно разложила путеводитель на коленках и наклеила на нужные странички зеленые стикеры. Нам надо это увидеть, попробовать и сфотографировать.

Парнишка в соседнем кресле посмотрел на мой ощетинившийся закладками путеводитель с одобрением и интересом. Уже через день выяснилось: путеводитель у него такой же, и перечень венских чудес, которые Алексей наметил для себя и своей жены Маши, совпал с моим списком почти как ключ от квартиры на Третьей улице Строителей. Да еще биоритмы и астральные пути у нас с этой парочкой совпали что ли, черт его знает – мы везде и всегда, не сговариваясь, оказывались в одно и то же время.

Ну просто как соседи на прогулке перед сельским клубом в Хацапетовке. Замрешь, бывало, перед Собором святого Штефана, запрокинув голову, чтоб увидеть 130 метров ажурного шпиля Стефла (то бишь Степки, как нежно зовут его местные), а над ухом: "Вы уж извините, но это снова мы! Рассказывайте, что сегодня видели?"

Первого января спозаранку мы – неисправимые жаворонки - побежали в Бельведер к знаменитому «Поцелую» Климта, будучи уверены, что уж кто-кто, а россияне в это время поцелуями не интересуются. Ан нет – Леша с Машей уже на нас там очередь в гардероб держат. Догадывались, говорят, что встреча неизбежна.

Честно признаюсь; хотя мой список из Штефанов, Бельведеров, Шёнбруннов, Рингов, Хофбургов, квартир-музеев, зимних и летних резиденций, церквей, дворцов и усадеб мы прочесали полностью, наши энергичные друзья, видимо, закладок в путеводитель в два раза больше наклеили. Ох, не зря мы еще в самолете заметили, что на вполне новой обуви у этой парочки загадочно стерты каблуки. Держись, Маша, культурный голод твоего любознательного мужа заставит пройти тебя пешком всю Европу, это точно – с гвоздем там, где у ростовских шоппингисток копия их чемоданов, он все равно сидеть не может. Мне кажется, от него вполне можно по утрам мобильные телефоны подзаряжать.

Если мы честно сфотографировалась со статуями Моцарта (2 шт.), Шуберта (2 шт.), Бетховена (1 шт. плюс памятная доска на доме в Бадене), то они еще и с Марией Терезией, Францем Иосифом, десятком других Габсбургов и даже с авто эрцгерцога Фердинанда. Нас на забег к авто не хватило - мы сдулись на многочисленных шульбертах и, глядя на мелькающие в сторону Арсенала стертые об австрийские мостовые пятки своих друзей, только с завистью цитировали незабвенного бравого Швейка: «Укокошили его в Сараево. Из револьвера. Ехал он там со своей эрцгерцогиней в автомобиле».

Зато, не гонясь за бодрой молодежью, мы сберегли ботинки и открыли для себя гастрономическую Вену. И сколько бы я не эстетствовала и ни декламировала свои впечатления от позднего Климта и раннего Кокошки, но в моем личном рейтинге достоинств Вены, что греха таить, ее кухня: свешивающийся со всех сторон с блюда огромный шницель, картофельный салат с нежным корном с заправкой из меда и горчицы, пышущий специями гуляш, супчики с печеночными тефтельками и резаными в соломку блинчиками, пирожные Kardinalschnitte… Мммм. Мне, выросшей в холодной стране, горячая австрийская кухня с огромными тарелками вполне по сердцу.

Надо сказать, что самые вкусные места за границей – это нетуристические забегаловки, в которые ходят местные. А подсказывают нам эти адресочки, как правило, наши, осевшие за рубежом. Лучшую кофейню Праги показала когда-то Лена – дитя любви чеха и русской девочки на московском фестивале молодежи и студентов; в Мадриде Иринка, птенец минэкономразвития, десантированная в испанское торгпредство, сводила нас в восхитительную сиддерию, где были такие mariscos и sopa de pescados, что я навеки полюбила осьминогов.

А в Вене Figlmuller открыла нам Лиза. Наша юная подружка – молодая оперная певица. Мы с нетерпением ждем ее ангажемента в Опере, потому что уверены – Лизин голос и Лизино упорство принесут ей славу, а нам она обещала контрамарки. С преездом она потеряла две точки опоры – в фамилии. Из Королёвой стала на афишах Королевой (ну нету у австрийцев буквы ё), и нам кажется это Знаком. Пока, конечно, свой музыкальный хлеб она добывает с потом – кто не понимает, трудно объяснить, что молодому дарованию, которое после четвертого курса дирижерского решилось продолжить обучение этому мастерству и вокалу в магистратуре и аспирантуре в музыкальной столице Европы, приходится снимать квартиру и жить с временным разрешением на работу, самой зарабатывать себе на венский кофе, концертные платья и преподавателей, оплачивать уроки итальянского и как можно уверенней говорить на немецком, дружить с музыкальными агентами и критиками, добывать приглашения в хорошие концерты и ездить с выступлениями по всей Европе, пока – куда позовут. Шахтеры и водолазы перекрестились, а Лиза поет и улыбается. Четыре года она упрямо гребет веслами в самостоятельном плавании по волнам венского вальса. Начала путать некоторые русские слова и вдруг еще горячей полюбила родину. Носит под изящным австрийским пальто расписной русский платок, жестко банит на своей странице в интернете всех, кто неуважительно отзывается о России, и не хочет, как некоторые, замуж за австрийца по расчету. «Понимаешь, - говорит, - русские девчонки тут живут своим трудом. А австрийцы из-за высокого уровня жизни, социальных гарантий и всех прочих бесплатных кормушек совсем разленились. Я хочу развиваться и чего-то добиться, а они лежат и сыто смотрят в потолок. Нам такой образ жизни не подходит».

А я о чем???? Вот пример: вы знаете содержание хрестоматийного либретто знаменитой «Летучей мыши» Штрауса? Я, по темноте своей, только в Венской Опере узнала, что в оригинале сюжет закручивается из-за того, что однажды рантье фон Айзенштайн и нотариус Фальке сильно напились на маскараде. Рантье бросил дружка на улице в костюме летучей мыши. Нотариус стал посмешищем всего города и злобно затаился: все ждал случая, чтобы отомстить «другу». Оказывается, австрийская Розалинда отправляется на бал вовсе не в образе крылатой красотки, а в костюме мадьярской графини. Да и Орловский - не граф, а князь – принц по-автрийски. Кроме того, он никакой не изысканный красавец, в которого его превратили Эрдман и Вольпин, переписывавшие либретто для советской постановки, а мот и пьяница. И более того, у Штрауса князем Орловским называют переодетую женщину. И вообще Штраус собирался назвать свою оперетту "Месть летучей мыши", поскольку все повальное вранье в ней срежиссировано доктором Фальке. Обидно, конечно, что даже у великого Штрауса русский – это крепко выпивающий неотесанный медведь. Но после партии русского «принца» в исполненииУрсулы Хессе фон ден Штайнен, голосовых данных которой я не отрицаю, но признаков вообще какого-либо пола не нахожу (особенно с балкона), сразу хочется нырнуть в youtube и скачать наш чудесный телеспектакль с остроумными Соломиными, несравненной Максаковой и настоящим брутальным графом.

В общем, я за родных медведей. Вот предки моего мужа где-то под Воронежем давили подсолнечное масло. Испокон веку кулибины и куркули в его роду переопылялись: все что-то строили, жернова какие-то, прессы и выжималки мастерили, и копеечку в кубышку. Но, чай, не Австрия: им на месте засидеться не давали. Только вместо копеечки рубль в кубышку упадет – так пожалуйте на сто первый километр, чтоб не скучали и добрищем во вред здоровью не обрастали. Неисправимая, правда, семейка: говорят, один из дядьев даже из тюрьмы умудрился с чемоданом денег вернуться – то ли мыло там продавал, то ли вагон селёдки задвинул. И вот я вас спрашиваю: если б их родная советская власть не раскулачивала и мой милый до сих пор там в Карачане толстел на своей маслобойне, то где б я тогда была со своей любовью, а? Спасибо, неугомонная Родина, что все маслобойни давно развалила и нас друг к другу без штанов, но привела.

А будь у нас скучища и стабильность, как в Австрии, как бы я, уралочка, его там в Черноземье нашла и с кем, спрашивается, я бы колокол с женским именем Пуммерин в Вене на Новый год слушала?