Повелительница птиц

[orlovanatalya]

У Ксюхи два регулярных жениха. Топчутся-толкутся десять лет поочередно, попутно женятся  на других,  детей уже в сумме штук пять  завели – а Ксюха всё про запас. «Тьфу, - кричит Ксюха, переворачивая на сковородке очередной вспенившийся золотой блин - да я бы уже и дверь в дом досками крест-накрест заколотила и не пускала ни того, ни другого, да альтернативы  - никакой».

Таких блинов, как Ксюха, никто жарить не умеет. «Поролоновые», - нашел когда-то слово наш друг Авдеич.  Блины впрямь какие-то в стотыщщщщ дырочек, тянутся, как резиновые, а  вкус…. Мммм!  Гора выше самовара исчезает внутри окружающих самовар блиноедов как в мультике: бац! – и нет горы.  Вот тебе и резиновый поролон. Авдеич смотрит на Ксюху круглыми и масляными, как блины, глазами, но в женихи ему  нельзя: он честный человек и безоговорочно женат.  Альтернативы – никакой.

Мне кажется, что вокруг девушек с такими испаряющимися блинами альтернативные холостяки, изгоревавшиеся по кухонным ароматам, должны кружить стаями, хищно сужая круги.  Возле блинов женихи должны заводиться сами собой. Ан нет. В смысле –

ну нет альтернативы.

С полупрозрачным намеком на альтернативу я привезла ее как-то к Дмитрьне, пить чай с мёдом и с задушевными беседами. И с дмитрьивненым сыном, который разбаловался на мамкиных блинах и других запахов счастья не замечал.  А теперь без прикорма идет на стройные девичьи ноги и готов есть с рук.

А Ксюха что-то прямо от калитки потускнела и заскучала.

Странно, в общем, потому что  у Дмитрьны еще на улице веселье начинается.  От звуков, которые раздаются из-за забора, вороны с деревьев падают, а проходящие прохожие трусливо приседают.  «Кошка,  глупышка, с гусями поиграть затеяла, - смеется Дмитрьна, - ну гусь ее и щипнул.  Мурка завизжала, куры разбежались, пёс залаял – поросят перепугал».  В общем, промолчали только пчелы в ульях.

В прошлом году молчунов во дворе прибавилось. Дочка Дмитрьны, когда училась в институте (у них все в семье педагоги), встретила белокурого программиста, который внезапно оказался коренным жителем южной Германии,  и с внуками Дмитрьна теперь созванивается по скайпу. Судя по тому, что  приезжают они только летом, в немецких Альпах  не продают ушанок и телогреек.  Не в чем в мёрзлое Подмосковье лететь. А тут вдруг немецкие внуки нашли на улице немецкого зайчонка. Пока немецкий хозяин шел по объявлению подбирать потерянную животину, дети успели ее полюбить всем сердцем. «Не ревите, - крикнула по скайпу бабушка, - у нас полный лес зайцев!»  - и купила кроликов, чтоб никого не обманывать. 

«Пошли, что-то покажу, - встретила Дмитрьна нас с Ксюхой у калитки, - вон, за капустой».  Мы присмотрелись. Среди того, что Дмитрьна по привычке назвала капустой, изгибая спинку и неожиданно грациозно поднимая круглую попу, догрызала кочерыжки крольчиха.  «Неделю поймать не могу, бегаю за ней по всему огороду», - Дмитрьна для убедительности внезапно совершила серию прыжков, подражая траектории беглянки, но та ворочала попой гораздо быстрее и удалилась доедать укроп.

«Красоту нагуливает, гостей ждет» - утешила я Дмитрьну. И вспомнила историю про одну небывало свободолюбивую птицу.

…  Всем известно: в мужчине живет древний охотник на мамонтов и пастух. Изначально, конечно, в нём живет покоритель человеческих особей женского пола, но если жена уже поймана и посажена шить шкуры в пещеру, то охотники тут же идут ставить силки на дичь. Вот муж моей тётушки охотился за ней чуть не с детского сада. А когда окольцевал и потомство развел, как-то блеск азартный в глазах потерял. Пока не научился где-то ловить птиц. Птичек он ловил культурных, породы «куры обыкновенные». Из Красной книги о вкусной и здоровой пище. Принес домой целую коробку куриных детей и заявил, что будет их на даче выращивать с целью пропитания семейства.  Дочь птицелова – кузина моя Женька – истошно возразила, но ее лукаво уверили, что в планах только охота на яйца.

Так как курятник на даче был только один и то условный – так тётушка нежно называла свою летне-садовую резиденцию, то цыплят оставили до весны радовать соседей уютными сельскими запахами и курлыканьем на балконе.  Но куры повели себя подло и непредсказуемо: начали на рассвете заливисто и пронзительно кукарекать, по заветам предков отгоняя чужаков и нечисть.  Папа начал поиски зловредного затесавшегося в будущее яичное стадо петуха, но оказалось, что предателей подавляющее большинство. И над балконом пролёг оживленный маршрут птичьей миграции: это мама объяснила, наливая супчик с лапшой и отводя глаза. В общем, петушки по одному улетели в птичий рай, где белоснежные райские несушки высиживают золотые яйца.  Мы-то с вами знаем, что о несушках мечтали не петушки, а Женин папа, но так как  инженеры  химических комбинатов в птичий  парадиз не помещаются, он бросил своё квохчущее хобби. И съел, прости господи.

А лет через десять – ну вы догадались - приключился пароксизм. На этот раз учёный дядюшка начал с постройки курьего домика. Но любовно рассаженные по насестам куры опять не ответили на добро: они не желали класть яйца. Более того, эти беззубые потомки древних тиранозавров хотели жрать. И не только по выходным, когда химкомбинат мог обойтись без инженера.

Тут мнения разошлись: семья считала, что Женя тоже с удовольствием будет ездить на дачу кормить пеструшек, а Женя придерживалась противоположного мнения. Папина воля победила, но удовольствия так и не случилось.  Женя – дочка учительницы литературы. Сиречь существо трагическое - с незасорённой выхолощенной лексикой. То есть пробираясь сквозь мокрый снег после школы по заметенной тропе к курятнику она даже не могла как нормальный человек всердцах крикнуть «Е…ные куры! Ненавижу!»

Е…ные куры, в общем, тоже казались ей существами трагическими.  Курочки-рябы сидели нахохлившись, свесив сизые гребни и несимпатично подслеповато щурились, когда Женя щелкала выключателем.  В общем, никакой эстетики и возвышенной связи, поэтому общение хотелось свести к минимуму:  Женя заскакивала в клетушку на курьих ножках не разглядывая малоприятное ей безвыгульное куриное сообщество, вываливала корм и отбывала к человеческому теплу. Но однажды случилось непоправимое: одна незажмурившаяся кура, увидев в щель дверного проёма звездное небо, вдруг заорала дурным голосом, захлопала крыльями, аки взлетающий лебедь, сорвалась с насеста и со скоростью страуса унеслась в ночь, в пургу, навстречу свободе.

Следы курицы плутали по странной бешеной  траектории и терялись на мокром снегу. Женя оббежала двор, осмотрела  - а вдруг свихнувшиеся куры начинают летать? – все деревья, обошла соседей, но поиски беглянки были безуспешны. Ветер свободы унес ее в неизвестном направлении.

Меч Возмездия и Надежда На Чудо зависли в ожидании над головой непутёвой кормилицы.

- Мам, а сколько у нас куриц было? Ну, то есть, сколько их всего?

- Я что их, считала что ли, - пожала плечиком родительница, не отрываясь от проверки тетрадок.  – Пусть разводит. Все же куры лучше, чем водка с мужиками в гараже.  А что их считать-то.

Надежда На Чудо расправила плечи и показала фигу и язык Мечу Возмездия.

Но  через три дня по графику была папина очередь питать птичек.  То, что вернулось с дачи, было похоже не на папу, а на мрачного дЭмона. Чудище с недобрым взглядом из-под хмурых бровей, у которого сперли аленький цветочек.

- Где Генриетта????» - прогремел папа, и Меч Возмездия упал.

***

Вы же не думаете, что у папы журавль в небе, кура в супе, а история про Генриетту закончилась? Ну, вы ж понимаете. Если у человека есть деревенская жилка, то никакое физико-техническое образование и топ-менеждерский заработок не отвратят его от посадки картошки и любви к братьям сёстрам нашим меньшим.  Ну, или любви к гоголь-моголю, что не отличить одно от другого. Еще лет через десять Женин папа, выпивая с мужиками в гараже, между делом недорого прикупил частный дом. С приусадебным участком, постройками, собакой. В качестве бонуса прилагались двадцать семь кур и два петуха.

- Ты представляешь, - кудахчет по телефону сестрица, - именно у этих хозяев папа когда-то брал цыплят! Это все кровные родственники Генриетты!

У меня по всему этому поводу есть теория. Я заметила, что в школярстве и студенчестве дети стремятся от земли оторваться. Их движение - из деревни в город, в прямом и переносном смысле. А созрев люди, напротив, стремятся назад, ближе к природе.  Это закономерно и обусловлено взрослением, как смена молочных зубов и рост усиков у юношей – всему своё время. Ну, как зерно: сначала катается без дела, потом напитывается, и только потом прорастает и дает плоды. 

Женя давно живет в другом городе, километрах в пятистах от папиной дачи.  Она хозяйка модной кофейни, и папа хотел было наладить безотходное экологичное куро-кофейное производство -  требовал сушить остатки сэндвичей  и пирожных – но логистика мероприятия оказалась нерентабельной.

Новое темпераментное поколение кур исправно несётся: предприимчивый папа наладил в округе натуральный обмен яичного потока на всякие другие полезности. Конечно, он знает каждую курочку в лицо. Все довольны, кроме младшего петуха. В курьем доме по-прежнему иерархия попирает демократию: победители сидят выше, и старший петух младшего в процесс создания яиц не впускает. Молодой весь день напряженно сидит на заборе, вытянувшись в струнку - хвост к небу, клюв к когтям - и вглядывается во двор, как ястреб: стоит петуху-батяне зазеваться, роя кучи и выгребая жемчуг, как юный кабальеро камнем пикирует к стайке неверных общительных кур и ну им объяснять факторы прироста яйценоскости.  А при любой негативной динамике папа, придя из гаража, красноречиво показывает петухам топор, ненавязчиво намекая, что двоих при такой эффективности многовато и можно кого-то укоротить на гребешистую крикливую голову.

Недавно Женя купила земельный участок.  Слушая мои рассказы взахлеб о том, что инда свекла заколосилась и взопрели озимые, что выехать на дачу из Москвы по пятницам невозможно, а мне надо георгины проращивать, она сначала, как ее мама, пожимала плечиком и спрашивала мужа: «Когда уже у нас шезлонги и качели будут?». А тут вдруг посеяла вокруг кофейни цветочные бордюры и обронила: «Вот бы на даче спаржу с рукколой для кофейни выращивать.  У вас какая конструкция теплицы?..»

Я ж и говорю: любовь к деревне  – свидетельство человеческой зрелости. Куро-свёкло-пионо-иличегонибудьеще-разведение заменяет сорокалетним ночной клуб. После определенного наполнения организм взывает к отдаче. Все – все! – мои друзья чего-нибудь выращивают.  Или кого-нибудь. Алё, ребята, я вот у себя под Коломной абрикосы посадила:  если у кого уже растут – делитесь агротехникой.

А Ксюха ушла от Дмитрьны какая-то растерянная. Дома долго пыхтела, шепча под нос: «Какие хорошие люди, добрые, они мне так понравились…» А потом простонала: «Ну я ж росла в своём доме, в поселке… Там  же, сколько ни мой - ни мети, все равно корыто какое-нибудь посреди комнаты стоять будет, за подойник на крыльце споткнешься, рассада на обеденном столе вместо вазы с маргаритками… А у меня в моей девичьей… стародевичьей, господи прости, квартирке, даже у каждой пылинки свое место!»

А я бы вот на месте дмитрьного сына нисколько надежды не теряла. Сидела бы и спокойно пока чай со своим медом и лесным зверобоем пила. Пока время ночных клубов еще не отступило. А потом какой-то повлительнице птиц нестерпимо захочется самой увидеть, как взойдут посаженные ею маргаритки и поставить их в вазу на стол. И стройные девичьи ноги сами придут в шумный деревенский двор.