Вот я и в небе! Йохоху!
Mar. 2nd, 2011 05:53 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
orlovanatalyaПо-пионерски люблю музЭи:
у картин помедитировать, историю новой страны или древнего мира в экспонатах увидеть, мысленно драгоценности какой-нибудь Грейс Келли примерить, на фотовыставке поностальгировать по черно-белому Советскому Союзу, колбе в кунсткамере ужаснуться, вспомнить походы по Уралу, глядя на минералы и искусство камнерезов. А "познавательные" музеи особенно хороши: политехнический, музей техники, музей старых автомобилей. Друзья тут в музей паровоза ездили - обзавидовалась. В моем списочке задуманного - визит в музей танка.
Однажды двадцать лет назад (моим ПМЖ тогда была еще не Москва) я 20 дней училась на очередных редакторских курсах на Садовой-Кудринской. Была юна, как буратино, и напористо-любознательна, как все уральские журналисты. Каждый мой день был насыщен. Душа трудилась, как завещала первая учительница. (Родная редакция ядовито интересовалась, не ходила ли я в зоопарк. А я туда до сих пор каждый год хожу :-)) Домой привезла 20 разных театрально-концертно-музейных билетов. В том числе билет из планетария.
Как же давно я там не была... Собственно, там полтора десятка лет никто не был - то его продавали, то делили, то ремонтировали. После открытия очередь змеилась до зоопарка, потоминда взопрели озимые земля на даче манила сильнее звезд на небе. И вот – онсказалПоехали! – Летимвысоко! – партнеры из газеты Metro угадали мою мечту. И, судя по набитому Большому Звездному залу и космической скорости улета велком-закусок – мечту еще двух-трех сотен своих рекламодателей.
Братцы, я трижды… нет, четырежды удивлена. Во-первых, была космическая во всех смыслах вечеринка. Сотрудники Metro танцевали под звездным куполом в серебряных купальниках, гендиректор Борис Коношенко маршировал в образе Дарта Вейдера из «Звездных войн», а главный редактор Анна Сирота исполняла танец… скажем так, Обратной Стороны Луны по отношению к животу, причем к этой аппетитной обратной стороне была примотана светящаяся милицейская мигалка. Я попробовала представить свое руководство на их месте, перегрелась от мозговых усилий и впала в беспричинное веселье. А уж когда ребята выдали галактический мюзикл, причем Борис солировал – без фанеры и не фальшивя, мы с моей коллегой-подругой Мур переглянулись и закричали йохоху, потонувшее в групповых йохохах. Остальное пересказывать не буду (и даже не напишу, почему Metro фестивалило ИМЕННО В ПЛАНЕТАРИИ, пока они мне pr-бонус к рекламе не дадут, хихихи) - но за рассказ о космическом платье, заправленном в колготки, отдельное спасибо Metro-pr-директору Ане. А еще народным метро-певцам за рэп. «В ракете-все-как всегда-сделано из металла Спасибо маме-моей-скафандр постирала И вот уже за спиной пропала стратосфера А мой скафандр -…- сел на два размера»
А еще за уникальную подборку неизвестных фотографий Юрия Гагарина из семейных архивов читателей газеты. В подернутых сепией любительских снимках пятидесятилетней давности живет такая гордость за Родину, покорившую космос, такая любовь к молодым тогда бабушкам и дедушкам, что в носу щиплет даже от карточки, на которой и Гагарина-то нет, зато написано: «Пятый справа в третьем ряду висит на заборе мой папа. Москвичи встречают на улицах кортеж Гагарина»
Но, в общем, и это ваапще не главное. Здорово, что оборудованный в голодном 1929 году на русское золото планетарий жив, курилка, и в него ходят дети (а также отдельные музейные барышни и барышневые друзья, типа нас) смотреть на звезды. В 4D-кинотеатре мы, словно отроки во вселенной, алисы селезневы и валентины терешковы до кучи, плыли по бархатному черному небу среди звезд, уворачивались от падающего астероида, который гробил динозавров, любовались северным сиянием и огненным хвостом небесной лошади-кометы, летели через пропасть, совершая путешествие в пространстве и во времени. Уф, вспомнила, как галактика Андромеды сожрала галактику Млечного пути, и опять голова закружилась. Пойду метеориты из карманов вытряхну.
… Давным-давно, когда папа вез меня из яселек на саночках, шел снег, а над крышей нашего дома горела яркая-яркая голубовато-белая звезда. Мой всезнайка-папа преподавал в школе не только математику, но еще и физику и астрономию. Рассказывал мне-сопливой про небо, а нашу «домашнюю» звезду называл свирельным именем Сириус. И во втором классе у меня завелся свой личный домашний кружок астрономии: в толстую тетрадочку я, высунув язык, выписывала из папиного журнала «Наука и жизнь» все, что находила про опаляющую альфу Большого Пса – самую яркую на ночном небе. Особенно мне нравилось латинское название сияющей красавицы - Каникула, «маленькая собачка». Якобы изнурительно жаркий пик лета, когда Сириус виден даже утром, римляне называли «dies caniculares» - «собачьи дни», и любимая звезда стала для меня не только фонарем над нашей крышей, но и символом беззаботного отдыха.
Две вещи на свете наполняли душу Иммануила Канта священным трепетом — звёздное небо над головой и нравственный закон внутри нас. Две вещи всегда радуют моё обычное женское сердце: звёздное небо над головой и мысли о любимых людях. Проходит десять, двадцать, тридцать лет, а я все еду на папиных саночках, и снежные комары все мельтешат в кругах фонарного света.
Одна, блин, горькая потеря. Плутон, оказывается, - просветил нас молоденький экскурсовод в планетарии, - уже пару лет назад перестал считаться планетой Солнечной системы и дисквалифицирован в заурядные карликовые планеты. Видите ли - мелок.
Вот умирать буду, а вспомню, что в Солнечной системе девять планет. Папе пожалуюсь.
у картин помедитировать, историю новой страны или древнего мира в экспонатах увидеть, мысленно драгоценности какой-нибудь Грейс Келли примерить, на фотовыставке поностальгировать по черно-белому Советскому Союзу, колбе в кунсткамере ужаснуться, вспомнить походы по Уралу, глядя на минералы и искусство камнерезов. А "познавательные" музеи особенно хороши: политехнический, музей техники, музей старых автомобилей. Друзья тут в музей паровоза ездили - обзавидовалась. В моем списочке задуманного - визит в музей танка.
Однажды двадцать лет назад (моим ПМЖ тогда была еще не Москва) я 20 дней училась на очередных редакторских курсах на Садовой-Кудринской. Была юна, как буратино, и напористо-любознательна, как все уральские журналисты. Каждый мой день был насыщен. Душа трудилась, как завещала первая учительница. (Родная редакция ядовито интересовалась, не ходила ли я в зоопарк. А я туда до сих пор каждый год хожу :-)) Домой привезла 20 разных театрально-концертно-музейных билетов. В том числе билет из планетария.
Как же давно я там не была... Собственно, там полтора десятка лет никто не был - то его продавали, то делили, то ремонтировали. После открытия очередь змеилась до зоопарка, потом
Братцы, я трижды… нет, четырежды удивлена. Во-первых, была космическая во всех смыслах вечеринка. Сотрудники Metro танцевали под звездным куполом в серебряных купальниках, гендиректор Борис Коношенко маршировал в образе Дарта Вейдера из «Звездных войн», а главный редактор Анна Сирота исполняла танец… скажем так, Обратной Стороны Луны по отношению к животу, причем к этой аппетитной обратной стороне была примотана светящаяся милицейская мигалка. Я попробовала представить свое руководство на их месте, перегрелась от мозговых усилий и впала в беспричинное веселье. А уж когда ребята выдали галактический мюзикл, причем Борис солировал – без фанеры и не фальшивя, мы с моей коллегой-подругой Мур переглянулись и закричали йохоху, потонувшее в групповых йохохах. Остальное пересказывать не буду (и даже не напишу, почему Metro фестивалило ИМЕННО В ПЛАНЕТАРИИ, пока они мне pr-бонус к рекламе не дадут, хихихи) - но за рассказ о космическом платье, заправленном в колготки, отдельное спасибо Metro-pr-директору Ане. А еще народным метро-певцам за рэп. «В ракете-все-как всегда-сделано из металла Спасибо маме-моей-скафандр постирала И вот уже за спиной пропала стратосфера А мой скафандр -…- сел на два размера»
А еще за уникальную подборку неизвестных фотографий Юрия Гагарина из семейных архивов читателей газеты. В подернутых сепией любительских снимках пятидесятилетней давности живет такая гордость за Родину, покорившую космос, такая любовь к молодым тогда бабушкам и дедушкам, что в носу щиплет даже от карточки, на которой и Гагарина-то нет, зато написано: «Пятый справа в третьем ряду висит на заборе мой папа. Москвичи встречают на улицах кортеж Гагарина»
Но, в общем, и это ваапще не главное. Здорово, что оборудованный в голодном 1929 году на русское золото планетарий жив, курилка, и в него ходят дети (а также отдельные музейные барышни и барышневые друзья, типа нас) смотреть на звезды. В 4D-кинотеатре мы, словно отроки во вселенной, алисы селезневы и валентины терешковы до кучи, плыли по бархатному черному небу среди звезд, уворачивались от падающего астероида, который гробил динозавров, любовались северным сиянием и огненным хвостом небесной лошади-кометы, летели через пропасть, совершая путешествие в пространстве и во времени. Уф, вспомнила, как галактика Андромеды сожрала галактику Млечного пути, и опять голова закружилась. Пойду метеориты из карманов вытряхну.
… Давным-давно, когда папа вез меня из яселек на саночках, шел снег, а над крышей нашего дома горела яркая-яркая голубовато-белая звезда. Мой всезнайка-папа преподавал в школе не только математику, но еще и физику и астрономию. Рассказывал мне-сопливой про небо, а нашу «домашнюю» звезду называл свирельным именем Сириус. И во втором классе у меня завелся свой личный домашний кружок астрономии: в толстую тетрадочку я, высунув язык, выписывала из папиного журнала «Наука и жизнь» все, что находила про опаляющую альфу Большого Пса – самую яркую на ночном небе. Особенно мне нравилось латинское название сияющей красавицы - Каникула, «маленькая собачка». Якобы изнурительно жаркий пик лета, когда Сириус виден даже утром, римляне называли «dies caniculares» - «собачьи дни», и любимая звезда стала для меня не только фонарем над нашей крышей, но и символом беззаботного отдыха.
Две вещи на свете наполняли душу Иммануила Канта священным трепетом — звёздное небо над головой и нравственный закон внутри нас. Две вещи всегда радуют моё обычное женское сердце: звёздное небо над головой и мысли о любимых людях. Проходит десять, двадцать, тридцать лет, а я все еду на папиных саночках, и снежные комары все мельтешат в кругах фонарного света.
Одна, блин, горькая потеря. Плутон, оказывается, - просветил нас молоденький экскурсовод в планетарии, - уже пару лет назад перестал считаться планетой Солнечной системы и дисквалифицирован в заурядные карликовые планеты. Видите ли - мелок.
Вот умирать буду, а вспомню, что в Солнечной системе девять планет. Папе пожалуюсь.
