Кофточка в горошек как эквивалент свободы рыжих

[orlovanatalya]

Самым свободолюбивым существом, которое встречалось мне на жизненном пути, был хомяк. Он был отчаянный, злобный, упрямый, вонючий, рыжий, и звали его Жора.  

 Однажды у меня помер старый волнистый попугайчик, и, чтобы я меньше расстраивалась, брат на свои карманные деньги купил мне Жору.

Жора был настоящий мужик. Не, не так: Мужииииик!! Он вошел в мою жизнь со спины. В буквальном смысле. Я вертелась перед зеркалом, а братишка засунул мне его за шиворот. И Жора мгновенно, пока я визжала и хлопала себя по загривку, прогрыз круглый лаз к свободе в моей новой шифоновой кофточке.

Уже в первую минуту Жориного появления пострадали все – кофточка (потерявшая из-за Жориного люка целостность на очень видном месте), я (собиравшаяся на новогоднюю вечеринку своего восьмого Бэ в новой кофточке в коричневый горошек), Славка (упрятавший смущающуюся тинейджерскую нежность к сестре в шутливую форму вручения рыжего хрюнделя), мама (которая сама шила кофточку, потому что денег в семье учителя маловато, а расцветающую дочку одевать надо), папа (потому что добрый и за все несчастья мира вину берет на себя) – все, кроме Жоры. Он моментально заявил, что за свободу готов на любые жертвы и подвиги – что там какая-то ваша сраная кофточка! – и подтверждал свою волю и упорство ежедневно всю свою маленькую упрямую жизнь.

Поимку шифоногрызучего вредителя мы наивно непредусмотрительно отложили: мама сглотнула слезы и сказала «Попробую заштопать незаметно»; я сглотнула слезы и согласилась идти на вечеринку в заштопанной кофточке – другой все равно не было; Славка сглотнул слезы и сказал «Хочешь, я тебе другого хомяка подарю?»; а что сказал добрый папа, готовый взять на себя вину даже перед Жорой за его горошковую неволю, мы, как обычно, услышать не успели, потому что началась страшная беготня.

Как выяснилось, Жора, дорожа каждым мигом свободы, времяпровождение на воле стремился проводить с максимальной пользой. Он строил Большое Гнездо и в качестве стройматериала использовал все, что попадется на зуб. Он грыз все на своем пути на высоту крупного для хомячиной породы роста. А увидев приближающиеся к нему руки, тапки, веники и другие коварные ловушки, пулей летел во все рыжие лопатки, и, спасая волю и нагрызенное добрище, победно пыхтя занимал смертельную оборону под знаменами «русские не сдаются» и «свободу попугаям и хомякам».

Брестской крепостью Жора объявил пространство под холодильником. Из других мест руки, тапки и веники его выуживали, а перед холодильным военным укреплением трусливо сдавались. Помните, раньше советские холодильники выпускались на таких выкручивающихся болтах вместо ножек? – у нашего болты-ножки были почему-то низенькие, ни руки, ни тапки под него не пролезали.

Не дай бог было смириться, не подрезав крылья воле беглеца. За неделю Жора заметно укоротил шторы, шлифанул на высоту свого росточка снизу все шкафы, создал вентиляционные отверстия в валенках и прочей попавшейся на пути вкусной утвари, спилил полосу обоев над плинтусами по периметру двухкомнатной квартиры и заложил месячный запас продовольствия в каменоломни под холодильником.

Привычной для нашего дома стала картина: четыре человеческих фигуры разной комплекции веером лежащие вокруг холодильника, щебечущие «Жора-жора-цып-цып-цып, выходи» и выкладывающие на полу мозаикой дорожки-приманки из кусочков яблок и рисовых зернышек. Жора блестел на это шоу из-под холодильника злыми красными глазками-бусинками и, ей-богу, надменно улыбался. Мог бы – просто б ржал.

Но, конечно, до поры до времени. Возмездие нагрянуло в виде длинной вязальной спицы и алюминиевой клетки от покинувшего меня попугайчика.

Думаете Жора сдался? Как бы не так. Днем он трагически изображал прикованного Прометея, с недовольным видом сидя за запертой дверцей и мечтательно глядя вдаль на бескрайние двухкомнатные просторы, полные хозяйственных задач. А как только гас свет, начинал подкоп в форме разгиба. Вставал на задние лапки, а передними начинал со всей хомячиной силы методично дергать пару клеточных алюминиевых прутьев в разные стороны. К утру, ненадолго затихая только между хоровыми воплями «Жора, угомонись!», успевал разогнуть себе путь из оков и нагрызть порцию материала на Великое Гнездо. Проспавшие очередной побег из Шоушенка хозяева вновь веером рассыпалась вокруг никогда никому не сдающегося Брестского Холодильника «Варяг». Независимый упрямый мышонок прогнул под себя всю семью и держал нас в кулаке страха и напряжения. Во где были у него эти тупые двуногие великаны.

Брат сдержал слово и купил мне Другого хомячка. Точнее, хомячиху. Точнее, Славка думал, что женившись на нежном крошечном существе розового цвета Жора остепенится, обретет семейные заботы и подругу для общения и начнет строить Гнездо из газет, подсунутых в клетку. Вы будете смеяться над нами еще больше, когда я укреплю вашу догадку: то, что у розового подарка после недолгого пубертатного периода обнаружились хорошо заметные розовые клубни, не мешало Жоре драть соседа по камере с полным сексуальным остервенением. Но общее Гнездо с этим пухлым и вялым розово-голубым он строить не собирался, трахал его, презирая, еженощно в одиночку скидывал кандалы алюминиевого Замка Ив и шел на свободу, за добычей. Ну и над хозяевами поржать.

 Никто не плакал, когда Жорка вдруг сдох во цвете лет. Даже добрый папа.

Но и после похорон злобный Жорин призрак явился, чтобы покарать нас за бездушие и заставить мучиться в страшных подозрениях. «Представляете, - рассказывала одна наша магнитогорская знакомая, - завели дочке хомячка, а он тут же умер. Поплакали, положили в гробик из коробки от обуви и похоронили. Чтобы отвлечь ребенка от горя, купили второго – и ну надо же, тоже умер. Взяли третьего – та же фигня. Хорошо, что нам кто-то сказал, что хомячки иногда зимой в спячку ложатся, а то мы бы всех хомяков в Магнитогорске позакапывали!»

PS. Коллега по работе принесла книжку психолога Марины Мелии о типичных качествах, которыми обладают  успешные бизнесмены. Они одержимы целью, ради нее могут идти по головам близких, никогда не отступают, а неудачи их только распаляют.

PPS. Наблюдая, как мы с мужем пытаемся создать из моей двушки Большое Гнездо, кузина моя Женька прозвала нас хомячками, а наше беззаветное рвение к семейному уюту хомячизмом: «Ты видела, как хомячки на зиму логово утепляют? Собственного пуха не жалеют. Встают столбиком и вот так-вот так-вот так с пузика шерсть выщипывают!».

Нее, я не видела. Гордый Жора в неволе до зимы не дожил. Он одержимо хотел делать свой успешный бизнес и сгорел на работе.  А после него я больше хомяков не заводила – кто сравнится с этим негодяем? Мышь, можно сказать – а какой сильный характер, а? Уважаю…

Проснувшись под ночной перестук домовых (или соседей снизу, фиг знает) поймала как-то себя на фразе «Жора, сука, угомонись!»