orlovanatalya | О НЕЖНОСТИ К ДЕТЯМ И СОБАКАМ (Reply)

Я редко сплю рядом с незнакомыми женщинами. Честно говоря, мне вообще очень не нравится спать рядом с незнакомыми людьми - ни в больницах, ни в поездах, ни в поздних гостях, ни в турпоходах. Слышала много историй, как люди подружились в купе (палате, палатке), но мне с этим никогда не везло. Соседи, даже приличные на вид, как один по ночам храпят и пахнут оттаявшими валенками. Любой среднестатистический турпоходовец выпивает больше меня (с учетом того, что я вообще не пью - на 100%) и оттого "сплю рядом" только я, а среднестатистический обычно орет под гитару "ВотНовыйПоворт" пока угли не потухнут, и засыпает ногами в золу тогда, когда я уже бегу писать в утреннюю росу. В больницах спать вообще противно, а болтливые однопалатницы страшней самих диагнозов. К счастью, я их всех, диагнозов и теток, напрочь не помню.

А  одну запомнила. Она, как выяснилось, работала кладовщицей в доме малютки. И очень волновалась, что, пока она в стационаре, наглые молодые няньки опять натаскают вместо новых малюткинских колготок старых одежек своих детей. Подмены в ходу. Получаешь партию одного цвета - а через месяц детки уже пестрят цветами радуги и сияют пятками из дырок, все время следить и скандалить приходится. Я сначала не поверила, что она всерьез переживает, да и надоело слушать про злых нянек. А потом она в тихий час уснула и вдруг негромко и с мягкой теплотой пробормотала какой-то приснившейся девочке: "Машенька, ты зачем же шапочку развязала? В ушки же надует... Иди сюда, я снова завяжу..."

Все нормальные женщины испытывают умиление, глядя на маленьких деток, зверушек, букеты цветов. А мне не только не удается испытать пищащий восторг - внутри при виде выпускаемых дамочками гирлянд розовых пузырей, возникает сдавленный смех. Пищать хором не хочется. Срезанные цветы огорчают своей скорой смертью, и поэтому гораздо интереснее возиться с пионами на даче. Хорошо, что любимый уважает мои особенности и дарит розы только в горшках. Мне нравится слушать, как моя мама с ними беседует, переставляя на ночь на табуретку с холодного подоконника, ругает, если завяли, спрашивает, хотят ли пить и скоро ли зацветут. И никогда не говорит им "Ой, оёёёй, какие холёсинькие-прехолёснькие!"

Можете бросить в меня тапком, но и дети не все "холёсинькие-прехолёсенькие". Они разные. Причем прямо с минуты своего рождения. С некоторыми приятно и интересно общаться. Другие ревут и ноют даже на фотографиях. У меня есть знакомый мальчик из трудной семьи, он сын двух профессоров и трех докторов. И папа, и мама люди остепененные, а папа не только доктор наук, но еще и по профессии доктор. Пятилетний многодокторский сын, дитя зрелой любви, потихоньку наливается в личность многоугольную и многослойную. Предки, в силу педагогической профессиональной деформации, ремню предпочитают 45-минутные проясняющие диспуты. Задолбавшись слушать очередной блестящий спич на тему, почему из тарелок приглашенных на ужин гостей детям нельзя есть руками, а только ножом и вилкой, Сашка внезапно делает горячо заинтересованное лицо, поднимает брови домиком и машет в сторону телевизора за отцовским плечом: "Пап! Смотри-смотри! Там кажется "Зенит" гол забил!"

А сын моей приятельницы Маринки Иван еще не разговаривает. Ну, или почти не разговаривает. Может, например, показать, как рычит тигр. Не знаю, получится ли у вас: надо громко говорить букву "Р" широко-широко открыв рот. Нет, не "А", а "Р". Звук "П" с открытым ртом у вас уж точно не получится. В любимые игрушки - молоток, шурупы, пластмассовые гвозди - Иван играет тоже молча и сосредоточенно, с годика демонстрируя матери свое гендерное превосходство.  При этом мать время от времени все же носит Ивана на балкон, выбрасывать. Я думаю, всех детей время от времени хочется нести выбрасывать. Выбрасывать не хочется, а нести выбрасывать - очень.

А вот кошек выкидывают по-настоящему. И все они нестройными рядами, мяуча, собираются в подъезде и у мусорного бака моей подруги Янки. Чтобы она их всех быстрей подобрала и начала лечить. Вся собранная по помойкам живность в ее доме носит человеческие имена и болеет человеческими болезнями. Черепаху Олю всей семьей лечили от ангины: один хватал за выглянувшую головенку, чтоб она не спрятала ее обратно в панцирь, второй пилочкой для ногтей разжимал скорбно зажатый клювик, третий айболит капал туда прописанный ветеринаром трифигнихренигидратбурдомициниус из пипетки. "Эх, если б она хотя бы раз со мной поговорила, как с черепахой, - философски вздыхает Янкин муж, - так нет ведь, мне никогда не скажет, солнышко, ты какаешь? Молодчина!" Янка лет пять жужжала мне после развода в уши, мол, как психолог может мне ответственно заявить: пока я не заведу кота, любимый мужчина в моем доме не появится. Потом вроде мне удалось передать ей свою разницу ощущений между заботой о коте и о муже. И вдруг опять звонит: "Ты должна держать кошку!" К счастью, я только зарычала с открытым ртом, по изобретенной Иваном технологии, и не успела указать ей традиционный для России нецензурный путь следования: выяснилось, что кошка Маруся заболела бронхитом, кашляет, срочно надо колоть бицеллин, Маруся возражает, а дома, кроме трех или четырех дворняжек, восьми других кошек, черепахи и Яны, никого нет. Поэтому я должна придти и держать. Философствующий Янкин муж опять вздыхает: "И она еще говорит, что я ее мало люблю... Кажется, я стерплю, даже если она приведет домой больную лошадь"...

В моих глазах Янкин домашний питомник - проявление настоящей заботы, обратной тому показному усипусенью, которым сопровождающие жирных лысых папиков блондинки душат своих прижатых к сиськам комнатных дрищей. Подобрали бы они этого дрища не за папикову тыщу евров, а на помойке, если б он сидел там без медалей, без розовой подушечки, без креативной стрижки и не пах Kenzo?

Я от души капать в больные клювы лошадям, кошкам и черепахам не умею, поэтому их по-честному не завожу. Мои деды родом из маленького поселка, считай деревни, где кошек заводят, чтоб ловли мышей, а собак, чтоб двор сторожили. А поросят, чтобы есть. Все коты там, подходившие однажды к человеческому столу, знакомы с рельефом хозяйского тапка. Собаки радостно живут на свежем воздухе, как им их волчий бог велел. И поросята тоже ни на кого не обижаются - у каждого своя работа.

Меня как-то укусил черный русский терьер. Он был не виноват - моя подруга Ольга была его стотридцатьпятой хозяйкой, огромная ненасытная скотина несколько лет передавалась из рук в руки и перестала отличать своих от чужих. Но по моей природной деревенской философии зверь приручен только для того, чтобы приносить человеку пользу. А все, что приносит человеку вред, должно быть изолировано. Ольга на изоляцию не соглашалась. Тогда мой мужчина сходил к друзьям за охотничьим ружьем и залег на позиции в подъезде. Просидев в осаде три дня, подруга поняла, что изоляция собаки и есть рай на земле, темной ночью увезла зверюгу к стотридцатьшестым хозяевам в пригород, где он и перекусал еще целую уйму народу.

Окончательно я поняла, почему моя нежность к детям и животным - это есть только неспособность их обидеть и желание общаться с ними на равных, не высаживая к себе на голову, когда другая моя подруга тоже подобрала помоечного кота. Кот гадил по углам, сыпал шерстью в борщ, утробно орал на луну о любви к кошкам, драл дорогую мебель и болел всеми человечьими, черепашьими и лошадиными болезнями вместе. Помучившись недельку, Ирка умудрилась всучить его жить своей невестке - под предлогом аллергии. Обнаружив "аллергию" по углам разок-другой-третий, невестка кота внезапно "потеряла". Однако не на ту напала: Ирка дала немного денег местным беспризорникам, и те по словесному портрету кота на ближайшей помойке нашли. Ирка села на телефон обзванивать подруг со словами: "Тебе не нужен кот с трудной судьбой?" И к рассказу о мытарствах кота обязательно добавляла, что пришла к невестке, позвонила в дверь, а когда та открыла, сказала "Чтоб ты сдохла!", плюнула и ушла.

Коту дом нашли, Ирка с невесткой давно помирились, но я в тот день четко осознала, что людей люблю намного больше, чем животных. Даже если это такие маленькие люди, которых иногда хочется нести выкидывать с балкона.

А особенно я уважаю взрослых людей, которые убирают на ночь с холодного окна живые цветы, не пытаются всучить подзаборных котов подругам, а мучаются с ними сами, и сколько угодно раз завязывают Маше шапочку.