orlovanatalya (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
orlovanatalya) wrote2012-09-28 01:38 am
orlovanatalya) wrote2012-09-28 01:38 am
Entry tags:
Про границы нежности, или «Это любовь, мадам, это любовь»
Подругамояяночка рассказала прекрасное. Она, по ее определению, снова «вышла замуж, ну, то есть, не то чтобы вдруг, конечно...» (для особо любопытных – третий брак «не то чтобы вдруг» случился после десятилетнего совместного проживания). И, представляете, возвращается Подругамояяночка из свадебного путешествия, а наглый испанский таможенник требует предъявить шмотки по чеку таксфри. «Откуда ж я знаю, где они?» - возмутилась Яночка.
Таможенник опешил, а я б вот ваще не удивилась. Врезка курсивом. Как-то Янка позвала меня в гости, довезла из спортзала до дома, не нашла в сумке ключей, вернулась в спортзал, ключей не нашла, позвонила мужу, попросила встретить, опять довезла меня до дома, сварила пельменей, обсудила со мной, что нечего надеть и все мужики сволочи, пошла меня провожать, не могла найти в сумке очки, вытряхнула ее на пол до дна и - неожиданно нашла ключи. А в другой раз ввалилась ко мне из аэропорта с криком: «У тебя пила какая-нибудь есть? Будем пилить чемодан. Он чужой».
Выяснилось, что Янка взяла его напрокат у сестры, закрыла, код не помнит, а ключ потеряла. Аааа, вы знали, знали! Конечно, вытряхнули сумочку, и ключ нашелся. Таких историй штук стопиисят, потом дорасскажу. Конец курсива.
Так вот вы уже в курсе – таксфришное платье, которое требовал упрямый таможенник, после вытряхивания чемодана до дна на этом самом дне нашлось, а Подругамояяночка вдруг с криком ахтымойжехороший начала махать перед носом уже совершенно охреневшего испанца какими-то кусочками ткани на веревках и пытаться его целовать.
Разгадка, как всегда, на дне. При упаковке чемоданов Янка не обнаружила в ворохе вещиц, купленных на распродаже, какого-то несравненного купальника и решила, что по рассеянности забыла его на испанской толкучке. И вдруг! Вместе с проклятущим дизайнерским платьем на таможне на пол вывалилась оплаканная пропажа.
Черт с ним с платьем, я не о нем. «И тут, - рассказывает Подругамояяночка, - поворачиваюсь я к мужу, чтобы поделиться радостью, машу купальником, визжу… и вижу его глаза. Такой взгляд… Нет, нет, ты не понимаешь, наоборот! Это другой бы топором убил, причем не в Барселоне, а десять лет назад, когда я еще не в тысячный, а в сотый раз что-то потеряла. А у моего во взгляде - понимание, доброта, нежность, терпимость… Вот даже на детей так не смотрят, только на свою женщину. Я не знаю для этого слов, но на морде у него было написано: «Вы просто не знаете, а она такая смешная и для меня лучше всех, что бы ни вытворяла». И стою я, как дура, посреди барселонского порта, по пояс в горе вываленных на пол наших трусов и лифчиков, в руках спасенный купальник, смотрю на мужа и реву от счастья. А охуевший таможенник сует мне это гребаное платье Альфредо Доминикано, лопочет, мол, мадам, нет проблем, нет проблем…»
Что-то мне кажется, на самом деле таможенник шептал: «Это любовь, мадам, это любовь, это любовь».
Встречая такое, безусловное и всеобъемлющее, не знающее пределов терпение и не имеющую границ нежность, я как-то остолбеневаю почище того таможенника. «А Анька очень сосиски любила, - рассказывает мне мой мужчина про свою дочь, - стащит их из холодильника, ест, а шкурки под кровать кидает». И хохочет.
Если вы думаете, что он пофигист и спокойно переносит беспорядок, то очень ошибаетесь. Спокойно он переносит только Аньку – с любым ее беспорядком. И, как оказалось, меня – с моим, к примеру, суверенным правом крошить в постели. Я знаю много девочек, которые, когда никого дома нет, любят залечь в кроватку с книжечкой и печенькой, но не знаю больше ни одного мальчика, который рухнет в койку на крошки и вместо того, чтоб стукнуть жену топором, скажет: самая аппетитная из них – ты, моя крошка. И хохочет.
«Это любовь, мадам, это любовь, это любовь».
Ну и еще, на десерт, про Подругумоюяночку. Очередная душераздирающая история случилась в Германии. Дорвавшись до европейских ценностей Подругамояяночка заставила терпеливого супруга вскакивать в шесть утра и экспрессом прочесала Кельн, Амстердам, Люксембург и Трир. Наконец муж взбунтовался, и на пятый день Подругемоейяночке пришлось самой заводить будильник на мужнином мобильном. Утром вместо бодрого «Просыпайся, любимая» из-под одеяла раздалось: «Епамать достали эти экскурсии, какой в баню завтрак, посплю еще пятнадцать минууууу…» «Засоня», - буркнула Янка, поцокала каблуками вниз, но вместо желанного омлета обнаружила спящего на диване портье. «Я хотела бы позавтракать!» - прокурлыкала она ему над ухом, с усилием собрав в кучу нужные английские слова. Портье, воспрянув из лежачего положения в сидячее, тупо моргал глазами. «Черт, он же совсем не умеетходить на лыжах говорить по-английски», - подумала Подругамояяночка и повторила по слогам: «Я–хотеть-еда!» «Кофе или чай?» - промямлил растерявшийся портье. «Мммм… я подожду» - ответила Янка, рассчитывавшая все же на омлет. Портье уставился на нее с таким ошеломленным видом, что Подругамояяночка «не то чтобы вдруг» заподозрила неладное и рванула в номер. Разгадка, как всегда, ждала ее на дне проста. Разумеется, муж на телефоне время не перевел, и Януся распинала портье в два часа ночи…
Представляете, как он на нее таращился, когда она потом мимо пробегала,накрывшись телогрейкой? Думаете, смеялся, что дамочка время перепутала? Или злился, что ночью разбудили? Фигасдва. Не угадали. Он, бедолага, готов был спать на крошках. Отозвал в сторонку и спросил: «Мадам, вы сказали, что будете ждать…»
"Май хазбанд..."- решила не обнадеживать беднягу Янка, но застряла, так как слова "разбудить" под руками не оказалось.
"Трррр!"- изобразила находчивая Подругамояяночка будильник, зачем-то подняв вверх указательный палец и силясь разыскать в багаже слово "встала". "Стэнд ап, раше тайм!" – с облегчением завершила Янка, но портье, сделав какие-то свои выводы, вдруг просиял и пропел на ломанном русском: "Свэээтлая любооооф!" Пришлось опять ретироваться в номер,накрывшись телогрейкой.
Когда Янка рассказала эту историю, наши друзья, выползая из-под стола, заявили, что сия пантомима означала: мой муж слишком быстро занялся со мной сексом, я была недовольна "русским временем", пошла к портье и сказала, что жду его. Все снова валяютсяподстолом, и только Янкин Толик улыбается снисходительно, а на морде у него написано: «Вы просто не знаете, а она такая смешная и для меня лучше всех, что бы ни вытворяла».
Мне кажется - где-то в Кельне каждую ночь в два часа просыпается портье, смотрит на лестницу и напевает: «Это любовь, мадам, это любовь, это свэтлая любоффь».
Кстати, Подругамояяночка – существо, конечно, мифологизированное, но живое, теплое и реальное. Так что оригинал можно почитать. И на Яночку посмотреть.
Таможенник опешил, а я б вот ваще не удивилась. Врезка курсивом. Как-то Янка позвала меня в гости, довезла из спортзала до дома, не нашла в сумке ключей, вернулась в спортзал, ключей не нашла, позвонила мужу, попросила встретить, опять довезла меня до дома, сварила пельменей, обсудила со мной, что нечего надеть и все мужики сволочи, пошла меня провожать, не могла найти в сумке очки, вытряхнула ее на пол до дна и - неожиданно нашла ключи. А в другой раз ввалилась ко мне из аэропорта с криком: «У тебя пила какая-нибудь есть? Будем пилить чемодан. Он чужой».
Выяснилось, что Янка взяла его напрокат у сестры, закрыла, код не помнит, а ключ потеряла. Аааа, вы знали, знали! Конечно, вытряхнули сумочку, и ключ нашелся. Таких историй штук стопиисят, потом дорасскажу. Конец курсива.
Так вот вы уже в курсе – таксфришное платье, которое требовал упрямый таможенник, после вытряхивания чемодана до дна на этом самом дне нашлось, а Подругамояяночка вдруг с криком ахтымойжехороший начала махать перед носом уже совершенно охреневшего испанца какими-то кусочками ткани на веревках и пытаться его целовать.
Разгадка, как всегда, на дне. При упаковке чемоданов Янка не обнаружила в ворохе вещиц, купленных на распродаже, какого-то несравненного купальника и решила, что по рассеянности забыла его на испанской толкучке. И вдруг! Вместе с проклятущим дизайнерским платьем на таможне на пол вывалилась оплаканная пропажа.
Черт с ним с платьем, я не о нем. «И тут, - рассказывает Подругамояяночка, - поворачиваюсь я к мужу, чтобы поделиться радостью, машу купальником, визжу… и вижу его глаза. Такой взгляд… Нет, нет, ты не понимаешь, наоборот! Это другой бы топором убил, причем не в Барселоне, а десять лет назад, когда я еще не в тысячный, а в сотый раз что-то потеряла. А у моего во взгляде - понимание, доброта, нежность, терпимость… Вот даже на детей так не смотрят, только на свою женщину. Я не знаю для этого слов, но на морде у него было написано: «Вы просто не знаете, а она такая смешная и для меня лучше всех, что бы ни вытворяла». И стою я, как дура, посреди барселонского порта, по пояс в горе вываленных на пол наших трусов и лифчиков, в руках спасенный купальник, смотрю на мужа и реву от счастья. А охуевший таможенник сует мне это гребаное платье Альфредо Доминикано, лопочет, мол, мадам, нет проблем, нет проблем…»
Что-то мне кажется, на самом деле таможенник шептал: «Это любовь, мадам, это любовь, это любовь».
Встречая такое, безусловное и всеобъемлющее, не знающее пределов терпение и не имеющую границ нежность, я как-то остолбеневаю почище того таможенника. «А Анька очень сосиски любила, - рассказывает мне мой мужчина про свою дочь, - стащит их из холодильника, ест, а шкурки под кровать кидает». И хохочет.
Если вы думаете, что он пофигист и спокойно переносит беспорядок, то очень ошибаетесь. Спокойно он переносит только Аньку – с любым ее беспорядком. И, как оказалось, меня – с моим, к примеру, суверенным правом крошить в постели. Я знаю много девочек, которые, когда никого дома нет, любят залечь в кроватку с книжечкой и печенькой, но не знаю больше ни одного мальчика, который рухнет в койку на крошки и вместо того, чтоб стукнуть жену топором, скажет: самая аппетитная из них – ты, моя крошка. И хохочет.
«Это любовь, мадам, это любовь, это любовь».
Ну и еще, на десерт, про Подругумоюяночку. Очередная душераздирающая история случилась в Германии. Дорвавшись до европейских ценностей Подругамояяночка заставила терпеливого супруга вскакивать в шесть утра и экспрессом прочесала Кельн, Амстердам, Люксембург и Трир. Наконец муж взбунтовался, и на пятый день Подругемоейяночке пришлось самой заводить будильник на мужнином мобильном. Утром вместо бодрого «Просыпайся, любимая» из-под одеяла раздалось: «Епамать достали эти экскурсии, какой в баню завтрак, посплю еще пятнадцать минууууу…» «Засоня», - буркнула Янка, поцокала каблуками вниз, но вместо желанного омлета обнаружила спящего на диване портье. «Я хотела бы позавтракать!» - прокурлыкала она ему над ухом, с усилием собрав в кучу нужные английские слова. Портье, воспрянув из лежачего положения в сидячее, тупо моргал глазами. «Черт, он же совсем не умеет
Представляете, как он на нее таращился, когда она потом мимо пробегала,
"Май хазбанд..."- решила не обнадеживать беднягу Янка, но застряла, так как слова "разбудить" под руками не оказалось.
"Трррр!"- изобразила находчивая Подругамояяночка будильник, зачем-то подняв вверх указательный палец и силясь разыскать в багаже слово "встала". "Стэнд ап, раше тайм!" – с облегчением завершила Янка, но портье, сделав какие-то свои выводы, вдруг просиял и пропел на ломанном русском: "Свэээтлая любооооф!" Пришлось опять ретироваться в номер,
Когда Янка рассказала эту историю, наши друзья, выползая из-под стола, заявили, что сия пантомима означала: мой муж слишком быстро занялся со мной сексом, я была недовольна "русским временем", пошла к портье и сказала, что жду его. Все снова валяютсяподстолом, и только Янкин Толик улыбается снисходительно, а на морде у него написано: «Вы просто не знаете, а она такая смешная и для меня лучше всех, что бы ни вытворяла».
Мне кажется - где-то в Кельне каждую ночь в два часа просыпается портье, смотрит на лестницу и напевает: «Это любовь, мадам, это любовь, это свэтлая любоффь».
Кстати, Подругамояяночка – существо, конечно, мифологизированное, но живое, теплое и реальное. Так что оригинал можно почитать. И на Яночку посмотреть.